Н 6
Шрифт:
Толстушка позвонила по внутренней связи и прокричала в трубку:
— Анна Ивановна! Тут пришли к молчуну вашему… Ну и ладно, пусть посмотрит на него. Что? Ждем вас. — Она перевела взгляд на меня: — Присаживайся, врач сейчас придет.
Лечащим врачом предположительно Микроба оказалась огромная суровая женщина неопределенного возраста, похожая на Петра Первого, с черными глазами навыкат и пушком над губой.
— Здравствуйте, — пробасила она, окинула меня неприветливым взглядом. — Марья Никитична, выдайте товарищу халат и бахилы.
Медсестра
— Пациент спит. Надеюсь, нам удастся установить его личность, — сказала Анна Ивановна-Петр Первый.
— Что с ним? — спросил я, запахивая халат и следуя за ней.
— Ты сперва посмотри, тот ли это человек, которого ты ищешь, — ответила она.
Мы по пустынной лестнице поднялись на второй этаж, и железная дверь с окошком напомнила СИЗО.
По коридору отделения ходили психи, мужчины всех возрастов, некоторые выглядели нормальными, некоторые горбились и кукожились, один парнишка уставился на меня, улыбнулся и пустил слюну. Все двери были полностью прозрачными, современными, видимо, из противоударного стекла. В палатах, больше напоминающих комнаты, жили по двое, условия были вполне нормальными.
Микроба я узнал раньше, чем врач остановилась. Он спал на спине, раскинув руки и запрокинув голову. Живой!
— Это он, — улыбнулся я и объяснил свою радость недоуменной врачихе: — Я сегодня ездил опознавать труп, потому очень рад, что Федор жив. Когда с ним можно будет поговорить?
— Все зависит от динамики его состояния. Скорее всего, через месяц.
— Что?! — не сдержал удивления я.
— Ему прописана полная изоляция, — ответила врач и поинтересовалась: — Ты очень поможешь, если вспомнишь, было ли у него подавленное состояние, суицидальные мысли, апатия?
— Не было, — мотнул головой я, глядя на Микроба. — Он довольно жизнерадостный парень. Скорее всего, суицидальный эпизод спровоцировала какая-то дурная весть.
Месяц! Месяц его будут пичкать транквилизаторами, он выпадет из тренировочного процесса и атрофируется. И Ахметзянову стараться не надо, чтобы «Титан» опустился на дно рейтинга, все происходит само собой, хотя…
Хотя если я включу лучшего, скажем, психотерапевта, то, возможно, получится прочистить Микробу мозги, и обойдется без антидепрессантов. Осталось дождаться, когда он проснется, и поговорить с ним. Вот только позволят ли?
— А теперь, если не затруднит, давай пройдем в мой кабинет, и ты расскажешь все об этом парне, — предложила врач.
Отказываться я не стал.
Глава 6. Восточный колорит
1 мая 2024 г., Шереметьево
«Жадно так глотает солнце два серебряных крыла», — пел Микроб в моей голове, а я сидел возле иллюминатора и смотрел на мелькающие плиты взлетно-посадочной полосы. Мы всей командой летели в Фергану. Везли туда гимн «Титана» и десяток болельщиков, включая фотографа Олега, но автора текста с нами не было.
Рядом со мной зажмурился Гусак и беззвучно шевелил губами — видимо, молился.
Погосян, сидящий позади нас, не выдержал, сунул голову между спинками кресел, ударил Гусака с двух сторон по плечам да как гаркнет:
— Падаем! Помогите!
Гусак заорал, попытался ударить локтем Мику, но тот успел отшатнуться, заливаясь от хохота.
— А-ха-ха!
— Ну ничего, вот приземлимся… — прошипел Гусак, поглядывая на стюардессу.
— Если! Если приземлимся, — не унимался Погосян.
— Мика, ну зачем? — возмутилась Дарина, которая выучилась на спортивный массаж и теперь ездила с нами и, на счастье Погосяна, имела доступ к нашим телам.
— А ну прекратили! — рявкнул впереди сидящий Матвеич, вспомнив, что он капитан команды. — Что за детский сад!
Самолет вздрогнул, отрываясь от земли, и Гусак вцепился в подлокотники, втянул голову в плечи. А мне нравилось летать. Нравилось смотреть, как кары и самолеты превращаются в крошечные игрушки, дома — в коробочки, дороги — в серые нити.
Особенно нравилось лететь в облаках, похожих на кораллы, но сегодня самолет нырнул в серую муть, а когда вынырнул из нее, внизу расстилалась светлая безбрежность туч.
Смотреть не на что, оставалось только думать. А думалось об одном.
Вот спроси любого, хочет ли он читать мысли, большинство ответит — да. Сколько романов писано-переписано на эту тему. Телепатия дает могущество, власть… и обрекает на одиночество, потому что все врут и лицемерят. Врут грязно, бессовестно, без оглядки на близких, чтобы выгородиться, обелиться, а порой — и без «чтобы», а просто так. Иногда проще не знать, что окружающие думают, особенно — в моменты гнева.
Но вкусив красную таблетку, расстаться со знанием сложно. Но вдвое сложнее найти человека, заслуживающего доверие.
Как я и думал, Микроб прыгнул с моста из-за Леры, правда, подробностей никто не знал. Мне было очевидно, что, когда у Федора пробудился дар, он научился считывать намерения, примерно как я, а может, у него вообще склонность к телепатии. Вот и открылся наивному мальчику мир во всей его красе.
Погосян, разгневанный поступком Леры, горел желанием стереть ее в порошок и принялся ей наяривать и угрожать. Гусак с радостью присоединился. В итоге девушка перестала отвечать на звонки и, кажется, вовсе уехала из города — опасалась, что мы устроим травлю.
Мне было все равно, что с ней. Главное, чтобы Микроб в себя пришел и не потерял жажду жизни. Казалось, что я могу ему помочь, правда, осуществить задумку было сложно: Федора вырубили транквилизаторами, потому что его реальность превратилась в кисель, и он мирно пускал слюни в своей палате.
Даже если меня к нему пустят, не факт, что он будет в состоянии воспринять то, что я ему скажу. Когда он придет в себя, договорюсь с заведующим о визите. Если не договорюсь по-хорошему, подключу Семерку, у нее есть ключ от всех дверей — ксива.