Н 8
Шрифт:
А потом вдруг успокоился, извинился, но сказал, что — замена. И не потому, что плохо играли, а потому что — так надо! Наверное, он так резко включил заднюю, потому что сам сделал неправильную расстановку с начала.
— Давайте, мужики, соберитесь, говорил тренер, провожая нас в коридор. — Можете ведь, когда захотите. Так смогите же! Вот вам команда чуть сильнее среднего, а вы не справляетесь. А впереди у нас ЦСКА, «Динамо», «Спартак».
Простучав шипами по плитке, мы выбежали в поле, встали по местам.
Черное небо, яркие «люстры», чужие
Сан Саныч в перерыве заменил нападение. Вместо малышей вышли наши «оглобли». Ряба и Сэм переминались в центральном круге, внимательно рассматривая соперников — можно подумать, они их раньше не видели!
Ввод мяча в игру, пас на ход, удар… Самат! Это какой-то рекорд очередной, что ли? Пока все собирались начать играть, Сэм, получив мяч на ход, не доходя до линии штрафной площади, резко, четко, внезапно ударил… И попал! Мяч влетел в верхний угол, обогнув красивой дугой руки вытянувшегося в прыжке вратаря.
Наши повисли на Сэме, как белки на медведе. Казах взревел, ударил себя кулаками в грудь. Жаль, мне отсюда не видно его зверских гримас, которые должны деморализовывать соперника.
И уже — один-один. А это совсем другое дело! Вот теперь самое время включать способности! Огонь за грудиной словно только этого и ждал, растекся по рукам-ногам. Вот теперь попробуйте мне забить!
Наши оживились, забегали. Пошла игра!
Я взял дальний удар, стукнул мячом о газон, разгоняясь и смотря вокруг, кинул налево, привычно и наиграно. Микроб подхватил и потащил… Потащил… Потащил! Чуть не до угла штрафной площади потащил, собрав на себя всех, кто мог противостоять. Как высокоуровневый игрок с паровозом слабых мобов. Слишком яркое превосходство одаренного над обычными игроками.
Сагрив на себя целую толпу, Федор отправил мяч направо, к точке пенальти. И там вовремя очутился открытый Рябов. Ему там положено быть в подобных случаях, он же центральный нападающий! И Антон оттуда прыгнул рыбкой, вбивая головой мяч в ворота.
Есть! На трибунах вой и свист, наши ликуют, соперники орут друг на друга, выясняя, кто виноват.
Один-Два!
И вот тут только и началась игра, наши почувствовали вкус победы и включились. А может, сработала тяжелая артиллерия в нападении. Броня крепка и ноги наши быстры!
Трибуны погнали «Черноморец» вперед. Дома проигрывать нельзя. И минут пятнадцать они паслись на нашей половине поля. Удар следовал за ударом! Но — издали. Все же издали — это предсказуемо и нестрашно.
И еще удар. И снова удар! Но во мне бурлила энергия, я все видел и успевал реагировать.
В очередной раз поймав мяч, я с ходу ногой запулил его далеко вперед почти по центру. И Рябов, перескочив центральную линию, принял на голову и скинул правее. Самат, который совсем свежий, понесся, толкая мяч, вперед, а там —и никого! Все отстали!
Вратарю следовало двигаться не к линии штрафной, а чуть не доходя нее. Надо было преграждать путь. Надо руки раскинуть в стороны, чтобы ворота закрыть.
А Самат сделал странное: он не стал бить,
Сэм опять изобразил Кинг-Конга.
И уже — один-три!
И мы можем!
Команды уперлись, как два барана, лоб в лоб. Треск стоял на поле от ударов бутс о бутсы и от падений при якобы нарушениях… Но судья был строг и справедлив. Играть, играть — показывал он.
Все выстроились в центре, как на поле боя. Шеренга на шеренгу, строй на строй. И тут уже — у кого сил больше. Левашов, получивший по самое не хочу, феерил, кидался на каждый мяч, работал на пределе возможностей, и наконец ему удалось передать пас Микробу.
Федор прокинул круглого вперед и ускорился… В конце матча — ускорился! Как он понёсся! Как полетел, только что крылья не расправив… И домчался, добежал до лицевой… Ну, казалось бы — выбей подальше! Уже дал своей команде воздуха, дал продышаться, выигрыш и так за нами… Ну?
А Микроб вдруг не стал выбивать подальше. И пасовать на центр штрафной не стал, туда, куда вбегали, отставая от него, два рослых наших нападающих, Сэм и Рябов. На них кинулись защитники, на них смотрел вратарь…
А Микроб пропустил мимо себя догоняющего защитника, красиво убрал на замахе центрального — и вдруг оказался перед вратарем. Слева — штанга. Прямо — вратарь. И никого из игроков… Вот как? Как он увидел? Впрочем, понятно как.
Федор качнул корпусом туда-сюда, а потом правой ногой отправил мяч в ближний угол! Есть! Оно!
Гол!
Один-четыре! Понесся Федор по полю, изображая самолетик. Защитник, который не смог ему помешать, плюхнулся на задницу, схватившись за голову.
Трибуны притихли, лишь изредка посвистывали.
Последние десять минут наши стояли стеной у моей штрафной, изредка делая резкие выпады, пугая одесситов. То слева, то справа, то по центру… А счет — на табло!
Потом, собравшись в раздевалке, мы слушали Саныча, который ругал нас за вялое начало — но без энтузиазма, так, для порядка. И мы слушали, кивали, изображая озабоченность, но радость так и рвалась наружу. Выждав минуту после того, как он смолк, Левашов с Гусаком не удержались, сплясали гопак. К ним присоединился Цыба. Сэм, почесав в затылке, тоже давай танцевать с прискоком — бум! Бум! Бум! Чуть плитка от стен не отвалилась. Какой же молодец Тирликас, что разглядел потенциал и сманил Бекханова к нам в команду!
Не зря же говорится, что все к лучшему, в том числе уход Погосяна. Но все равно, несмотря на то, что прошло столько времени, за грудиной будто бы мышь заскребла.
Адреналин схлынул, навалилась усталость, и я грузно опустился на лавку рядом с Микробом, который замер и закрыл глаза. Он побледнел, под глазами проступили черные круги. Вытащив шоколадный батончик, я один съел сам, растолкал Федора и отдал ему второй. Бедолага переусердствовал с даром и еле руку поднял, чтобы поднести его ко рту.