На алтарь любви
Шрифт:
— Зря вы его застрелили, — медленно проговорил он столь ледяным голосом, что Кэтрин с трудом узнала его, — теперь мы уже никогда не узнаем, кто заплатил ему, чтобы он убил вас.
На лице Грэма появилось виноватое выражение, однако он ответил с бесконечным терпением в голосе:
— Ради Бога, простите меня. Я увидел, что он вот-вот нападет на вас, и выстрелил не раздумывая.
Пару мгновений Том молчал, а затем коротко рассмеялся:
— Нет, это вы меня простите. Вы не могли знать, что я долгие годы провел на военной службе — меня не так-то просто застать врасплох! Впрочем, я всем сердцем
Грэм поклонился.
— А теперь буду счастлив узнать, кто вы и почему вам было угодно искать встречи со мной. — Он направился к буфету, где стояли кувшин и прекрасные бокалы из тонкого стекла — их изящество заметно контрастировало с убогой обстановкой дома. — Выпьем за то, чтобы все кончилось благополучно.
Том покачал головой.
— Мы выпьем позже. Сначала надо решить, что делать с ним, — он указал на тело. — Прошу прощения, если я ошибаюсь, предполагая, что вы не намерены уведомлять власти о случившемся. Значит, от улик необходимо избавиться.
Грэм спокойно разливал вино по бокалам, словно привык вести подобные разговоры каждый день.
— Здесь кругом немало каналов, поверьте, никому и в голову не придет интересоваться, что тут произошло. Скорее всего, и сообщник его не вернется к своим хозяевам с докладом о неудаче. Это были лишь наемники, которых послали, чтобы разделаться со мной; им не повезло, что вы появились так вовремя.
А нам повезло, подумала Кэтрин, которой больше всего на свете хотелось подкрепиться вином. Она отвернулась, стараясь не смотреть на мертвое тело, и, встретив вопросительный взгляд Тома, слабо улыбнулась ему. Обрадованный ее стойкостью, он передал ей бокал.
— Выпей, тебе сразу станет лучше.
Она с удовольствием отпила доброго рейнского вина, слушая, как Том и Грэм обсуждают, что делать с убитым.
— Ваш слуга поможет мне перенести тело в садовый сарай. Когда стемнеет, его могилой станет канал, — почти бодро говорил Грэм.
Джорди состроил гримасу, но повиновался приказу хозяина. Том молчал, но успел многое передумать. Хорошо знакомый с миром политических интриг, где не обойтись без жестокости и насилия, он понял, что безмятежное спокойствие и невозмутимость Грэма перед лицом чужой смерти, виновником которой он сам без особой причины стал, показывали, что перед ним совсем не тот человек, каким считали Грэма и сэр Гоуэр, и милорд Арлингтон.
Перед ним был вовсе не трусливый перевертыш, который собирал ценную информацию и передавал ее то голландцам, то англичанам в зависимости от того, кто готов заплатить больше. Пожалуй, Грэм на редкость опасный тип, которому никак нельзя доверять. Интересно, кто пытался убить его? И почему?
Неужели Гоуэр и Арлингтон затеяли двойную игру и послали убийц, чтобы разделаться с Грэмом и свалить все на них с Кэтрин? Такую версию тоже нельзя исключить.
— Итак, сэр, — заговорил Грэм, жестом приглашая Тома присесть напротив него (Джорди был отправлен в сад — наблюдать за подходами к дому), — я жажду узнать, кто вы и какова цель вашего — столь спасительного для меня визита! — Он благодарственно поднял бокал.
Ах ты, грязная скотина! Том чуть не расхохотался, видя столь откровенную попытку втереться в доверие. В поведении Грэма было что-то странное, но Том
— Меня зовут Томас, Том Тренчард. Я принадлежу к славному семейству, известному своей верностью покойному Лорду-Протектору [14] . Полковник Нед Тренчард, который служит сейчас Империи и Габсбургам, — мой дальний родственник.
По крайней мере, это чистая правда. Как все конспираторы, Том успешно смешивал истину с выдумкой.
14
Лорд-Протектор (букв, «защитник») — титул Оливера Кромвеля в 1653-1658 гг.
— Понятно, понятно, мистер Тренчард. И зачем же явился ко мне родич Неда? Вернее, по чьему поручению? Могу поклясться, вряд ли по просьбе полковника?
— Вы правы. Видите ли, хотя по убеждениям я целиком и полностью поддерживаю дело покойного Кромвеля, мне бы не хотелось видеть родину под пятой иностранной державы, что, несомненно, случится, если усилиями заговорщиков король Карл будет свергнут. Зная все это, мои хозяева поручили мне предложить вам то, что вы, судя по всему, цените превыше всего на свете…
— И что же это? Прошу вас, не томите, мистер Тренчард, кажется, вы видите меня насквозь.
Ах ты дьявол! Хитрый, проницательный дьявол! Пожалуй, он и Том — два сапога пара, и никому из них нельзя доверять. Кэтрин с любопытством ждала, что скажет Том.
Настала его очередь с поклоном поднять бокал.
— Мистер Грэм, думаю, вы не прочь вернуться на родину, однако, как я понимаю, вам едва ли хочется попасть на плаху на следующий день после возвращения. Я уполномочен сообщить вам, что вас ожидает полное прощение, как только вы передадите через меня моим хозяевам не только то, что вам известно о диспозиции голландской армии и флота, но и все, что вы узнали о намерениях Франции.
Как видите, я вполне откровенен с вами, — закончил Том, стараясь говорить настолько искренне, насколько это возможно для привыкшего к притворству человека.
— О, я очень ценю откровенность! — воскликнул Грэм. — В наши дни столь редкий товар не сыщешь ни на одной торговой бирже! Уверен, вы оцените, что и я буду с вами откровенен. Однако мне нужно время, чтобы подумать.
— Я наделен полномочиями предоставить вам это время, — отозвался Том, — однако не тяните слишком долго. — И это тоже была чистая правда.
Ответ Грэма прозвучал весьма неожиданно:
— Вы упомянули, что ваша жена говорит по-голландски и по-французски. Такие таланты не часто встречаются среди англичанок. Кто научил ее и зачем?
— Пусть жена сама ответит вам, мистер Грэм, если захочет.
Вот это было уже настоящее крещение в тонком искусстве шпионажа. Кэтрин не подвела Тома, с готовностью кивнув.
— Ясное дело, отвечу, муженек. Мой отец женился на фламандке из старинного рода — она говорила не только по-голландски, но и по-французски, и настояла на том, чтобы я выучила оба языка. Я знаю также и латынь, поскольку матушка моя думала, что не только мальчики, но и девочки должны получать образование, в котором отказывают им англичане.