На берегах Невы
Шрифт:
— Когда я подниму руку, всем кричать «Долой буржуазных наймитов!». Вы можете угрожать им оружием. Но не стрелять. Строгий приказ, сегодня больше никакой крови. Вы всё поняли?
И нескольким матросам постарше он добавил:
— Посматривайте за своими.
Я попробовал поговорить с одним из юных матросов с открытым детским лицом.
— Вам известно, что это за собрание тут будет?
— Нет, — сказал он, смущённый моим вопросом. — Я ничего не знаю о собрании. Они меня послали, но я не знаю почему.
Десять минут четвёртого. Высокий, седеющий человек, Лоркипанидзе, представитель Грузии, предложил, чтобы старейший участник собрания открыл его.
— Я объявляю Всероссийское Учредительное Собрание открытым!
Его слова утонули в организованном крике и гаме с галёрки. В этот момент Аванесов, секретарь большевистского Центрального комитета, перехватил колокольчик из рук Швецова и передал его Свердлову. Как по мановению руки шум стих. Наступила тишина, за которой последовали аплодисменты с галёрки и с левой, большевистской, стороны. Это продолжалось несколько минут.
— Да здравствует Ленин!
— Долой капиталистов!
— Долой интернациональных банкиров! — кричали моряки с галёрки.
Наконец, Свердлов позвонил в колокольчик и провозгласил конвенцию открытой. В его речи, которая как мы узнали, была написана Лениным, Свердлов выразил надежду, что Учредительное собрание одобрит все декреты, произведённые властью большевиков. Он требовал одобрить «диктатуру пролетариата» и отказаться от всех притязаний на демократическое государство и демократические свободы. Он предложил, в действительности, чтобы Учредительное собрание отказалось от своих целей и предало их Совету Народных Комиссаров и оставило себе функции консультативного органа при Совнаркоме. Но даже это предложение не было искренним и не отражало истинных намерений Ленина. В этом предложении Ленин просто подготавливал почву для того, чтобы несколько дней позже провозгласить, что Учредительное собрание отказалось признать «власть народа» и предпочла липнуть к власти её «капиталистических друзей». Именно поэтому он, дескать, был вынужден распустить Учредительное собрание для блага народа.
Пока Свердлов читал декларацию, я видел, как Ленин пишет записку. Он послал записку одному из лидеров своей фракции. Немедленно после речи Свердлова этот лидер встал и предложил запеть «Интернационал». Опять же этот умный приём, ставил конвенцию в подчинённое положение. Поэтому всем, хочешь, не хочешь, пришлось встать и петь «Интернационал», впрочем, большинство не пело. Речь Свердлова окончилась аплодисментами с галёрки. Из центра и правой стороны зала раздались крики: «Стыд!», «Срам!».
Последовали выборы председателя Учредительного собрания Виктор Чернов, бывший секретарь по сельскому хозяйству в правительстве Керенского, был избран 244 голосами против 151 голоса при большинстве воздержавшихся. Его вступительная речь ожидалась быть антибольшевистской. Вместо этого Чернов призывал к сотрудничеству с большевиками. Тем не менее, его речь была встречена галёркой враждебно. С галёрки неслось:
— Буржуйский лакей!
— Хватит!
— Капиталистическая гадина!
Снова и снова Чернов призывал к спокойствию и к уважению Учредительного собрания. В ответ шум и крики только нарастали и, наконец, оратора заглушили таким образом, что его слова вообще утонули в диком шуме и гаме. Я хотя и сидел спереди, во втором ряду кресел, мог слышать только часть того, что пытался
Однако не только галерка продемонстрировала своё отрицательное отношение в речи Чернова, демократические партии восприняли эту речь с молчаливым раздражением; так как все они понимали, что никакого потворства, а только сильная позиция собрания могла ещё что-то спасти.
Вскоре говорил Бухарин, один из людей Ленина, и он не оставил никаких иллюзий собравшимся. Он сказал:
— Существует огромная пропасть между вами и нами. Мы хотим полной диктаторской власти над всеми политическими функциями в этой стране… а вы защищаете вшивую демократическую республику.
И он окончил мощной декларацией: «С этой платформы мы объявляем смертельную войну всем и везде демократическим идеям!».
Дальше уже было некуда. Это означало, что большевики подписали смертный приговор Учредительному собранию.
А Бухарин и Чернов не были русскими людьми, впрочем, как и Аванесов не был кавказцем.
Наиболее блестящая речь была произнесена Церетели, социал-демократом из Грузии. Его речь тоже была встречена криками.
— Предатель!
— Убить его!
— Капиталистический холуй!
Однако его сильная речь привлекла внимание и даже заставила притихнуть галёрку.
— Члены Учредительного собрания! Сегодняшние события будут иметь трагические последствия для демократии во всём мире. Это трагический день для всех свободолюбивых наций. История не простит позора, которому мы все свидетели, неслыханного и бесстыдного поведения фракции меньшинства. Да, я повторяю, — и он сделал ударение, обращаясь конкретно к большевикам, — Вашего мерзкого и отвратительного поведения. Нет никакого оправдания вашему бесстыдству… нет никакого оправдания людям, которые объявляют себя правительство этой страны. Это не правительство!
И шаг за шагом Церетели описал всю бесстыдную тактику большевистской партии.
— Вы, депутаты, избраны народом, вы отвечаете перед народом. Вы, большевики, тоже избраны народом и тоже отвечаете перед народом, чтобы защищать, а не замышлять против Учредительного собрания. Вы были посланы сюда, чтобы писать законы для этой страны, демократические законы, а не пытаться установить диктатуру меньшинства, называя себя большевиками. Вы — предатели не только перед этой конвенцией, но и перед всем народом, которые избрали вас и поручили работать над демократическим законами.
И он развил мысль, что даже большевики связаны обещанием писать демократические законы.
Разве они не были избраны в соответствии с демократическими законами? Разве они не уверяли людей, что они сделают всё для созыва Учредительного собрания? Разве не они пытаются теперь разогнать Учредительное собрание, набрав меньшинство голосов и конспирируя самым наглым и неприкрытым способом?
— Кто такие вы, что осмеливаетесь поднять руку против самого священного права любой нации — права распоряжаться своей собственной судьбой, права писать свои собственные законы? Что вы можете дать людям такого, что не может дать Учредительное собрание? Собрание готово писать законы, которые поставят Россию на дорогу прогресса и процветания. Нет ни одной социальной реформы, которая не будет рассматриваться здесь. Есть только один фундаментальный принцип, где мы не имеем права идти на компромисс — это фундаментальные принципы демократии. В этом и только в этом существует огромная пропасть между вами и нами.