На берегу Севана (др. изд.)
Шрифт:
— Как это случилось? Почему они рассыпались? — едва мог выговорить он.
— И все это действительно было постелями? — с удивлением спросил Камо.
— Конечно. Настоящими постелями! — сказал сердито Арам Михайлович. — Это одеяло было покрыто шелком, это — шерстью, это — холстом… Посмотри, как прекрасно сохранились краски — их наши предки добывали из растений. Жаль, что они не передали своим потомкам секрет их изготовления!
— Отчего же постели рассыпались?
— Они рассыпались от времени. Пока их никто не трогал, они оставались внешне целыми. Достаточно было
«Нет, братцы, мне тут с вами делать нечего. Пойду-ка я в места медовые», — подумал Грикор.
— Я пойду отсюда, — сказал он и, не ожидая позволения, скрылся в уже знакомом нам проходе.
На «пасеке дэвов»
Дойдя до места, где проход в стене пещеры раздваивался, Грикор повернул в тоннель, который, по его предположению, вел на «пчельник».
В этом проходе было мрачно и сыро. Из его глубин несло холодом. Стены были влажны, покрыты фосфорически поблескивающей слизью. Казалось, что в темноте сверкают глаза каких-то таинственных животных, чудовищ, которые вот-вот спросят, зачем сюда пожаловали люди.
Грикору было страшно, но вернуться он не мог: проход был так узок, что мальчик не мог в нем и повернуться. Оставалось только ползком двигаться вперед. И он, раздирая в кровь локти, медленно пробирался в темноте. Наконец вдали блеснул свет, и Грикор увидел широкое отверстие, вокруг которого носилось множество пчел.
— Ура! Вот и дошел до меда! — сказал Грикор громко, быть может для того, чтобы отогнать охвативший его страх.
Большая пещера была полна пчел.
Пчелы, по-видимому, еще никогда не видели людей. Поэтому они сначала не обратили никакого внимания на мальчика и не тронули его.
Грикор прошел внутрь пещеры и осмотрелся. Здесь стояло несколько больших широкогорлых глиняных кувшинов — карасов, кувшины поменьше, с ручками и без ручек, а, также глиняный, почерневший от сажи горшок, в котором, вероятно, готовили пищу. И все кувшины — большие и малые — были полны пчел и сотов: и золотистых, сочных, и старых, черных.
Это были, в сущности, ульи, жилье целых пчелиных семейств. И, когда Грикор увидел их, бурный восторг охватил его. Мальчик почувствовал потребность сейчас же с кем-нибудь поделиться своими впечатлениями.
Грикор подошел к отверстию пещеры, глянул вниз и обрадовался, увидев Армена и Асмик, стоящих с закинутыми кверху головами. А невдалеке от них синими клубочками поднимался дымок из старенькой трубки деда Асатура.
Наклонившись над пропастью, Грикор крикнул:
— Эгей!… Пчелы здесь все щели и дырки медом наполнили! — и начал радостно выплясывать на карнизе.
Асмик в ужасе закрыла глаза.
— Войди внутрь, упадешь! — крикнула она.
Грикор вернулся к пчелам. Маленькие птички — пчелоеды — носились по пещере и охотились за пчелами, ловя и глотая их на лету.
— Вот так штука! — пробормотал он. — Значит, и здесь у пчел есть враги…
— Он снова подошел к краю обрыва и крикнул вниз:
— Армен, где вы видите лопату кума Мукела? Ну-ка, поглядите
Асмик засмеялась.
— Не кума Мукела, а охотника Каро! — тоненьким голоском отозвалась она. — Вон справа от тебя, совсем близко.
Грикор сделал еще шаг вперед и поглядел направо. Там действительно виднелась какая-то палка, торчавшая из соседней не то пещеры, не то большой расщелины в скале. От выступа, на котором стоял Грикор, к ней вела узенькая, похожая на морщинку тропка. Грикор ступил на эту тропинку и осторожно, придерживаясь за скалу и стараясь не смотреть вниз, дошел по ней до новой пещеры, со входом, похожим на щель. Из нее-то и торчала ручка лопаты, глубоко воткнутой в соты, казалось наполнявшие всю пещеру. Густо была облеплена медом и вся лопата. Вокруг мальчика тучей носились и угрожающе жужжали пчелы. Хорошо, что он захватил с собой сетку и успел надеть ее на голову.
— Дедушка, — крикнул он, — лови!
Лопата, вся в меду и воске, полетела в ущелье.
— Что там делает этот сумасброд? — возмутился дед. — Сейчас его черти вниз сбросят!
А Грикор уже влез в пещеру и удивлялся этой изумительной «пасеке», должно быть, самой большой и самой дикой во всем мире. Это был целый склад меда, устроенный внутри скалы.
— Дедушка, ведра, ведра нужны! — закричал Грикор, свесив голову в ущелье. — Скорее посылай за ведрами!
Осмотрев «склад меда», Грикор по той же тропке вернулся обратно в первую пещеру.
Арам Михайлович и Камо спускали вниз на толстой длинной веревке свои находки.
Дед Асатур только моргал глазами, рассматривая прибывшие сверху предметы.
Армен многозначительно посмотрел на девочку:
— Помнишь, что я говорил?… Теперь мне все ясно… И я могу продолжить рассказ о том, как в пещерах очутились люди. Итак, когда люди бежали от врагов, может быть от турок — турки не раз разоряли нашу Армению, — они увидели дуб, корни которого мы нашли, и решили им воспользоваться. Переселение людей в пещеры, вероятно, началось до появления врага. Видишь, они захватили с собой все свое добро, даже кувшины.
— Пусть так. Но разве враг не мог подняться вслед за ними по тому же дереву и истребить всех? — спросила Асмик.
— Конечно, мог. Но беглецы ожидали этого, и те из них, кто уходил дальше, срубили дерево. Связь пещер с землей была прервана. Враг нашел беглецов, но они побили его сверху камнями. На вершину скалы турки, может быть, и поднялись, но до пещеры добраться не смогли.
Асмик слушала Армена с увлечением.
— Ну, а потом, потом? — с нетерпением ребенка требовала она продолжения рассказа.
— Когда враг ушел, люди не смогли спуститься — дерева не было. Все страдали от голода и жажды. Умирали дети, и над ними горько плакали матери. А потом начали умирать и взрослые. И пещеры, спасшие беглецов от орд захватчиков, стали теперь их могилами…
— Ребята, — крикнулсверху Грикор, — здесь несколько кувшинов, полных меда! Что мне с ними делать?
— Позови Камо, обмотайте кувшины веревками покрепче и остопожно спускайте вниз. Мы здесь примем.
Отбиваясь от налетавших на него пчел, Грикор кричал: