На далеких рубежах
Шрифт:
Если бы Поддубный попытался удержать ее, то, пожалуй, она убежала бы, смутившись, почувствовав себя счастливой. Но он, как ей показалось, легко примирился с ее решением, да вдобавок еще расхваливал Телюкова. "Зачем это?" -- с огорчением спрашивала себя Лиля, остановившись у калитки.
– - Да ведь он безразличен ко мне... А я, глупая, чуть не призналась ему в любви...
И вот награда: иди спать и ничего плохого не думай о Телюкове. Он сам толкает меня в объятия другого... Неужели он воспринял мое предупреждение, как прямой намек?"
Любовь, стыд, жаркая обида -- все это клубком сплелось в голове девушки. Она шарила рукой по доске, искала задвижку, чтобы отпереть калитку, и не находила ее в темноте...
Но еще большее волнение охватило Поддубного. Как понять ее слова? О ком же она тревожится? О Телюкове? Или о... нем самом? Лиля, его втайне любимая Лиля, да неужели же она любит его?
Он поспешил к ней.
– - Лиля...
– - Оставьте меня!
– - сердясь на себя, сказала она, вздрагивая от рыданий.
– - Что с вами, милая вы моя?
– - Он осторожно повернул ее к себе.
– Скажите мне всю правду. Что вас мучит?
Лиля прижалась к его груди мокрым лицом, и он, оцепенев от счастья, вдыхал запах ее волос. Молча он повел ее снова к скамейке под карагачем.
Она покорно шла за ним, уже не владея собой, уже не умея дальше скрывать свои чувства...
Долго сидели они, прижавшись друг к другу. Поддубный целовал ее холодные пальцы, согревал их в своих больших теплых руках.
– - ...Подумать только, все это время ты так мучилась...
– - Я не знала, что со мной...
– - А я, Лиля, полагал... Да, я полагал, что ты любишь Телюкова и что я невольно стал вам помехой. А это нехорошо. Не к лицу мне это... Лиля! Ведь я начальник...
– - Начальник...
– - Лиля усмехнулась невесело.
В небе погасли прожекторы. Умолк рокот самолетов. Потянуло ночной свежестью.
– - Пора. Скоро отец возвратится.
– - Да, пора... Но как трудно уходить от тебя.
– - Придешь на концерт?
– - Приду, родная.
– - Приходи. Я буду ждать.
Они расстались, когда между коттеджами засверкали огни возвращающихся с аэродрома автомашин. Лиля бесшумно пробралась к себе, нырнула под одеяло, а Поддубный поспешил домой, ощущая на своих губах теплоту Лилиных поцелуев.
Вряд ли перед своим первым самостоятельным полетом волновался Байрачный так, как сегодня перед началом концерта художественной самодеятельности. Правда, замполит Горбунов и начальник клуба Фельдман, присутствовавшие на генеральной репетиции, одобрили все номера программы. Но то было при пустом зале, а теперь яблоку негде упасть -- столько набилось народу. Многие из солдат не смогли протиснуться в зал и толпились у открытых окон. Играл самодеятельный духовой оркестр.
Передние ряды занимали офицеры со своими семьями. За кулисами волновались артисты. Все ждали командира полка. Но вот и он появился со своей женой, сел в середине первого ряда.
– - Внимание, товарищи, внимание!
– - обратился Байрачный к участникам самодеятельности и подал знак, чтобы подняли занавес.
– - Начинаем концерт художественной самодеятельности. А чтобы наши актеры не дремали, дружно похлопаем им!
– - бросил Байрачный в зал заранее приготовленную реплику, уверенный, что конферансье непременно должен смешить зрителей.
Но реплика, к сожалению, не вызвала ожидаемой реакции. Кто-то отпарировал:
– - Смотрите, чтобы зрителей сон не сморил!
– - А мы объявим тревогу, -- нашелся Байрачный, и первое неприятное ощущение оставило его -- в зале послышался смех.
Концерт начался довольно оригинально. Из-за кулис вышла маленькая девочка с длинными, туго заплетенными косичками.
– - Выступает старейшина нашего самодеятельного коллектива Назык Бабаева. Она исполнит...
Голос конферансье потонул в бурных аплодисментах -- всем понравилось такое начало.
– - ...она исполнит красноармейский марш.
Назык впервые в жизни приходилось выступать перед такой большой аудиторией. Выйдя на сцену, она было попятилась назад, оробела. Но кто-то из-за кулис легонько подтолкнул ее к роялю.
– - Начинай, Назык, не стесняйся, здесь нет чужих, все свои, полковые, -- ободрял Байрачный юную пианистку, все смелее входя в роль конферансье.
Назык взяла первые аккорды. Из-под тоненьких пальчиков полились бодрые звуки марша. Притихший зал внимательно слушал одаренную девочку.
– - Чья она?
– - зашептались в рядах.
– - Ее мать -- прачка.
– - Дочь полковника учит ее.
Исполнив марш, Назык встала и поклонилась -- в точности выполняя все, чему учила ее Лиля. Затем она исполнила "Юмореску" Моцарта.
Успех был большой. Лиля целовала свою воспитанницу, взяв ее за кулисами на руки.
Пока Назык играла, Байрачный переоделся в форму младшего специалиста.
– - А теперь, уважаемые товарищи, -- обратился он к зрителям...
– - Отставить!
– - подал команду лейтенант Скиба, появившись на сцене в форме инженера. Обращаясь к Байрачному-авиаспециалисту, он сказал:
– - На словах вы герой, язык у вас подвешен правильно. А вот хорошо ли вы знаете материальную часть самолета? Я буду принимать у вас зачеты. Скажите мне, например, как работает трансформатор?
– - Я... я...
– - мялся авиационный специалист.
– - Я готов сдавать зачеты, но только не первым...
– - Отлично. Будете вторым.
– - Вот видите: еще зачетов не сдавал, а уже "отлично" получил, -обратился Байрачный к публике.
– - Слышали?
– - Слышали!
– - донеслось из зала вперемешку со смехом.
На сцену выкатили макет самолета. Появился еще один авиационный специалист.
– - Ваша фамилия?
– - обратился к нему инженер.
– - Рядовой Иванов.