На дальнем кордоне

Макеев Максим Сергеевич

Девушки сделали нашим двум воякам зимние маскировочные чехлы, и маскхалаты. Ивар с ними отрабатывал элементы передвижения, чтобы не слышно и не видно. Дело было в лесу, Кукша, опытный охотник, и знающий про маскировочный эффект, зашел за дерево, и пропал. Через пять минут чуть не пришлось спасать Ивара от инфаркта, когда ему в затылок уперся тренировочный арбалетный болт. Опытный вояка так и не услышал, как наш охотник зашел ему за спину.

Ивар стал бесценной кладезью знаний по современной тактике и вооружению. На вопрос, почему они сами не использовали доспехи, тот завел динную тираду, из которой мы выяснили о проблемах местного производства. Сами посудите, кузнец делает

доспех. Индивидуальный, с подгонкой, делает около года, если такой как наш. Этот доспех дорогой, стоит чуть не как стадо баранов. И тут приходит к нему заказчик, и говорит: «А давай мы вот тут перекуем, тут уберем, тут добавим». Куда посылает его кузнец? Правильно, лесом. Ибо у него и так заказов полно. Да и тратить время на постоянную переделку никто не будет. Деньги должны крутиться! В смысле, доспехи должны воевать, и возвращать хозяину инвестиции. У нас же времени полно, и каждый человек на счету. А железа и стали — как грязи. Да еще и паровые механизмы наши позволяют штамповать эти доспехи да выковывать с потрясающей для этого времени скорости. Поэтому, когда Ивар понял, что любые его прихоти исполняются чуть не за час-другой, он закусил удила. Зачем безногому доспехи? А для сына. Он честно признался, что не хочет для старшего, ему пятнадцать, почти готовый дружинник, доли, как у него. Ногу там потерять, или руку, как Кнут. А доспехи помогут. А если есть возможность сделать их эффективными да полезными — почему нет? Мы шли на встречу.

Так и проходила зима. Мужики мурманские занимались своими делами, мы им помогали, да мотали на ус местные знания, добытые опытным путем. Сами за это время успели собрать еще один железный трактор, и занимались огнеметом. Точнее, для начала баллонами выского давления и редукторами. Сколько мы промучались! Хорошо, что успели доделать литейку и прокатные валки. Полученные изделия мы испытывали паром и компрессором. Его сделали из запчастей для трактора, производительность была мала, но для проверки хватало.

Испытания проводили на Рудном болоте. Когда уезжали за рудой и кирпичами, брали с собой баллоны, компрессор из одного цилиндра, толстенную трубу, самодельный распрыскиватель. Нагнетали воздух в баллонн, они у нас то летали как бешенные, ломая деревья, то рвались. Хорошо, что мы их не сваркой делали, а катали, а то так бы и не достигли успеха. Проблема была в управлении воздухом. Всякие клиновидные элементы были или тяжелы, или нефункциональны. Делали на винтовой резьбе — потоком воздуха было сложно управлять. Нужен был ниппель. А для него — пружина. И желательно хорошая. Решение пришло с неожиданной стороны, со стороны компаса.

Я пытался сделать магнит нужной мне формы. Вылил стрелку, установил ее в полурасплавленном состоянии на подогреваемое основание, разместил вокруг остатки минерала, который использовали при создании первого компаса. Ну и ушел, попросив Обеслава поддерживать огонь так, чтобы застывало медленно. Остывало почти весь световой день. Остывшая стрелка была слабомагнитной, нужно больше магнитной силы, подумал я, взял изделие в руку, покрутил, оттянул за один конец. Стрелка выскочила и впилась в стену. Пошел забрать ее — она даже не погнулась. Разве что чуть-чуть. Сел думать.

Когда плавишь железо, образуются маленькие кристаллики, которые потом объединяются в единый слиток. А значит, если в полурасплавленном состоянии держать его побольше, то кристаллики будут тоже побольше! И покрепче! Вот и получилась пружинка-то! Надо только режимы остывания подобрать. Привлек пацанов, начали экспериментировать, посменно. Сделал заготовку, плоскую пластину длинной с полметра, довел ее до состояния полурасплеавленного, и трое суток постепенно

доводил до комнатной температуры. Даже некое подобие автоматики приделал — ведро на веревке, которое под собственным весом опускалось, крутило шестеренку, а та выдавала из наклоненной бутылки порцию скипидара на угли.

Пластинка получилась знатная. Правда, странный узор получился на поверхности, но то не страшно. Начал загибать ее — еле согнул, чуть не прибил быстро разогнувшейся и улетевшей полосой деда, вошедшего с Иваром делать новые изменения в доспехе. Я извинился, пошел доставать свою пружину. Не смог. Эта парочка смотрела на пластинку, как на новый Айфон. Глаза на выкате, слюна капает, руки трясутся.

— Чего такое? — распереживался я, — Вроде никого не задел…

— Булат… — произнес дед с благоговением, — Откуда? Как?

Мурман ласково гладил полоску. Я заявил, что так вот получилось, забрал, и пошел пытать мужиков. Что за булат? Я думал, «булатный меч» — это как «конь вороной», устойчивое выражение. Оказалось нет. Такая сталь ценилась чуть не на вес золота, не требовала заточки, гнулась и распрямлялась без остаточных деформаций, и ей можно было тупо порубить чужой меч из более низкокачественной стали. Тут уже я зачесался весь. Осторожно поинтересовался, как его делают-то? Сказали, секрет кузнечный, чуть не от отца к сыну передается. Разве что проскальзывали слухи, что его из кучи мелких прутков разных куют, да постоянно заворачивают их при ковке. Так и называют — крученный булат.

Ценность немалая, для всех. Кроме меня. Мне только пружина нужна, саблей я махать пока не собирался. Для пружин же такая сталь подходила неплохо. Первую полоску завернул в часовую пружину, и сделал усовершенствовал систему для поддержания температуры. На угли равномерно капал скипидар, пружина часовая медленно задвигала заслонку для воздуха. Повозился с новой печкой в литейке, для булатной стали, установил свои термометры, да и посадил мелких следить за конструкцией. Теперь остывал набор разных полосок, прутиков, микроскопических проволок. Будем делать пружины. Да, еще рессоры бы новые сделать из этой стали для трактора, а то старые сильно прогинаются. Но это потом.

Пружины дали ниппель, ниппель дал возможность нормально работать со сжатым воздухом. Экспериметы пошли веселее. Мы уже почти достигли тех параметров, которые хотели, когда у нас сорвало резьбу. Баллон грели, пытаясь увеличить давление без компрессора, да проверить на стойкость к огню, вот резьба редуктора и не выдержала. С хлопком улетел наш редуктор куда-то в небо. Дед пошел осматривать баллон, под причитания о том, что глубже резьбу надо делать. Я пошел искать редуктор. Буревой застал меня в задумчивости. Редуктор улетел не в небо, а воткнулся в дерево. На рсстоянии метров сто от места опыта. Причем вошел в дерево чуть не наполовину. И боком.

— Надо пилить, — произнес дед, — иначе не достанем.

Мои мысли были далеко. В районе тира, в который я ходил в детстве. Я как-то о боевых свойствах винтовок пневматических не сильно задумывался, стелял себе маленькими свинцовыми пульками. А если давление увеличить? А если пулька станет побольше? И не одна? Да и без убийства ближнего своего — баллон и пружина это что? Правильно, отбойный молоток. Пневматика, наличие которой на всех СТО моего времени я не мог понять, за исключением подкачки колес, заиграла новыми красками. Это ведь получается, что мы можем сохранить силу и энергию. Да, баллоны небезопасны, да, шлангов, выдерживающих серьезное давление у нас нет, но какие наши годы! Значит, надо пересмотреть подходы к производству и вооружению, исходя из вновь открывшихся обстоятельств. Ну и доделать огнемет.