На деревню дедушке
Шрифт:
Маринка покраснела так, как обычно это делал майор Здоренко. Я и не знала, что она способна на такие вещи.
— А… — пробормотала Маринка, не зная и, наверное, не будучи в состоянии ничего сказать.
Варвара тепло попрощалась с нами и пошла к дому, не оглядываясь.
— Ну и сука, — только и сумела выговорить Маринка.
Мы в подавленном настроении усаживались в машину. Даже Маринка молчала. Но это было ненадолго. Я знала точно.
Мы отъехали по дороге от дома Траубе, Маринка завозилась на соседнем со мною сиденье, глубоко вздохнула, явно собираясь вербально размазать Варвару на составляющие ее атомы и молекулы, но тут из-за поворота навстречу нам вынырнула машина. Это была «Газель».
«Газель» мигнула нам фарами, и я остановила «ладушку».
Из «Газели» выглянул майор Здоренко.
— Бойкова, ты живая, что ли? А я думал, тебя уже грохнули и закопали!
— Спасибо, товарищ майор, — ответила я, — и я вам желаю всего хорошего.
Майор даже не улыбнулся.
— Кто там в этом серпен… сертан… короче, в дурдоме?
— Варвара и Федор Аполлинарьевич.
— Ага, — майор почесал в затылке. — А почему ты не спрашиваешь, чья это была машина?
— Вы же сейчас сами скажете.
— Скажу, скажу, — майор, прищурившись, посмотрел на мою «Ладу». — Это Кряжимский у тебя там? Эй, Кряжимский, старый мошенник, ну-ка выгляни в окошко!
Сергей Иванович опустил стекло и забормотал, как он рад видеть майора. Майор на это не купился.
— Бабе своей будешь врать, а мне не надо. Не терплю, — отмахнулся майор. — Точно на тебя «фолькс» хотел наехать?
— Да, — ответил Кряжимский. — Понимаете, как это получилось. Я шел по дороге как раз недалеко от пивного завода…
— Заткнись, — попросил майор. — Ты бумажку напишешь о происшествии?
— Да, вы понимаете, — Сергей Иванович снял очки и начал протирать стекла, — дороги, сами видите, какие, скорость была большая у этой…
— Я сказал: заткнись, — повторил майор. — Попытка наезда была? Да или нет?
— Д-да, — согласился Сергей Иванович.
— Бумажку напишешь? Да или нет?
— Если вы считаете, что есть такая необходимость… — Сергей Иванович совсем растерялся, и тут майора прорвало. Он даже выскочил на трассу, чтобы ничто не мешало ему орать и размахивать руками.
— Нет, не считаю!! — завопил он. — Я вообще просто так здесь торчу и трачу время с тобой, дебил очкастый! Ты не понимаешь, что ли, ничего?! Ты не понимаешь, я тебя спрашиваю?! Напишешь или нет?!
— Напишу, — пролепетал Сергей Иванович.
— Вот так и надо отвечать! — рявкнул майор. — А ты, Бойкова, видела все? Подпишешь?
— А я напишу статью? — сразу же спросила я.
— Блин, блин! — Майор два раза топнул ногой в такт своим «блинам», развернулся, вернулся к своей «Газели» и взгромоздился на сиденье.
— Напишешь! — крикнул он. — Только то, что я скажу! Поняла?
Я кивнула.
— А теперь разворачивай свою колымагу и езжай за мной к этим придуркам!
Майор с силой захлопнул дверь, «Газель» поехала. Я ее пропустила и начала разворачиваться.
— Вот сейчас я этой Варьке-суке все и скажу! — помечтала Маринка. — Ты видела ее нос? Видела? Такие носы не носят уже сто лет! И одета она, как… как богема, блин!
Я промолчала, развернула «ладушку» и поехала вслед за майором.
День продолжался.
Мы подъехали к знакомым воротам, когда «Газель» уже стояла около них. Возле «Газели» курил один омоновец. На нас он, как показалось, даже внимания не обратил.
— Мы внутрь пойдем? — внезапно заробев, Маринка с беспокойством защелкала замочком своей сумочки.
— Придется, — ответила я, заглушая машину и выходя из нее.
Мы вновь, уже во второй раз за сегодняшний день, прошли через калитку и направились к дому.
Несмотря на прохладу, входная дверь почему-то была распахнута. Когда мы подошли к ней, из дома высунулся омоновец. Его маска была скатана в шапочку.
— Ни до чего здесь не дотрагивайтесь, — сказал он, — и идите осторожно.
— А почему? — спросила Маринка и мило улыбнулась.
— У бати спросите, — равнодушно ответил омоновец и отошел, пропуская нас.
Маринка, пройдя в доме несколько шагов, оглянулась и шепотом оценила:
— Хам. Солдафон.
— Ну будет тебе, — успокоила я ее, — может быть, он всего лишь забыл протереть свои линзы.
— Да? — переспросила Маринка и задумалась.
Из глубины дома слышались крики Варвары. Я ничего не понимала. Создавалось впечатление, что майор ее пытает, но она не желает ни в чем признаваться.
Пройдя всеми уже знакомыми нам коридорами и комнатами, мы попали в кабинет Федора Аполлинарьевича, хотя, если сказать правду, теперь уже это помещение его кабинетом не было.
Федор Аполлинарьевич лежал на полу в очень неестественной позе. Было ясно, что он упал с верхней ступеньки лестницы вместе со своим креслом-качалкой. Кресло валялось тут же, справа.
Варвара сидела на стульчике у окна, закрыв лицо ладонями, и всхлипывала. Над нею нависал майор и что-то невразумительно бухтел.
Он оглянулся на нас.
— Вот тебе, Бойкова, результат неосторожности. Никогда не садись в кресло на площадке второго этажа.
При этих словах Варвара подняла голову и взглянула на майора.
— Вы глумитесь? — спросила она глухо.
— Нет, делаю выводы, — отрезал майор. — Бойкова, ты помнишь, что мне обещала? Сейчас ты поторопишь своего Кряжимского, пусть напишет бумажку. Потом ты напишешь. Пока ничего не трогай, эксперты приедут, зарисуют все, что положено, вот тогда и будешь в этой комнате ходить. Пока можешь выйти.