На дорогах четырех королевств. Том 2
Шрифт:
А Ганин вдруг некстати задумался, и вправду земля круглая? а может теперь она не круглая, а большой диск, и плывет сквозь вселенную на спинах слонов и гигантской черепахи… Ну нет, это было бы уже слишком.
– Ведь что такое материя? – продолжал вещать Дежнев. – Объективная реальность, данная нам в ощущении. Спасибо дедушке Ленину, за лаконичную формулировку. Теперь перейдем к консенсуальной реальности, или, по Чарльзу Тарту, к «обусловленной реальности», поскольку никто не спрашивает у нас согласия, хотим ли мы жить в общепринятой реальности, а грубо и непреложно приучают
– Молот Гвааля мне на ногу! – вскричал Эриферн.
– Человек Ганин, вели своему товарищу прекратить это! У меня взорвется голова!
– Сергей, в самом деле… не грузи.
– И пусть он говорит на общем языке!
– грозно потребовал Грисам.
– Я только хотел сказать, что человек часто действует не в своих интересах, а руководствуясь ложными, навязанными представлениями, - примирительно сказал Дежнев.
– Разве этого кто-нибудь еще не знает? – весело изумился Ассандр Биорк.
– Мы только этим всегда и занимаемся - действуем, вопреки нашим интересам. Но разве мы такие одни? Вот возьми хотя бы нашего уруктая… - в голосе рыцаря послышалась насмешка.
– Да, чувство товарищеского локтя не чуждо и нашему Шарки, - гордясь подопечным сообщил Дежнев.
– Шарки? А что Шарки?
– спросил Грисам.
– Ради товарищей он готов рискнуть своей зеленой шкурой. Скажи им, приятель… Лучше я сам. Шарки говорит, что у этих степных уруктаев на тотемном шесте - знак претендента. Возле их вигвамов. Значит, у них старый айбактин умер и они будут выбирать нового.
– И что?
– заинтересовался Ганин.
– Ты думаешь, они займутся этим прямо здесь? И это как-то поможет нам?
– Любой сайби может участвовать в играх… - сказал орк. – И Шарки может.
– Сайби - это у них типа вождь племени, - пояснил Дежнев.
– Так ты, значит у нас не простой орк? Ты у нас из благородных?
– спросил Грисам с неприятной гримасой.
– Шарки - сын когункана. А когункан правит всем жамбалом. Двадцать айбактинов у него в ногах.
– Вижу, куда вы клоните. Опасная затея, - сказал Ганин.
– Еще раз, для тех, кто на бронепоезде - мы здесь в ловушке!
– воскликнул Дежнев.
– Если мы ничего не предпримем, мы все передохнем.
На площадку выскочила Улишка. Запыхавшаяся и страшно довольная. Проказливая улыбка играла на ее губах.
– Я тебя потерял, - сказал Ганин.
– А я воды принесла!
– воскликнула девушка, показывая мех.
– И еще могу принести. Сколько угодно.
– Где же ты взяла?
– А в ручье за стеной! Я себе дорожку нашла.
– И орки тебя не видели?
Ганин понял, что Улишка снова оборачивалась. Против своей воли он представил лисицу – несущую в пасти кожаный рукав, набирающую воду в ручье и снова поднимающуюся по крутому склону. Или она набирала, опять превратившись в девушку. И сидела голышом на корточках у воды… А вот что случается с ее одеждой, когда она меняется? Нет, одной физиологией здесь не обходится. Волшебство – штука сложная. У Улишки словно свернутое пространство в запасе. Как у компьютерного героя. Здесь должно быть какое-то рациональное объяснение. Несомненно. Может, как в квантовой механике: сколько там по теории суперструн у нас измерений? чуть ли не одиннадцать?
– Да, ну у нас и компания, - сказал Дежнев, протягивая руку к емкости с водой. – В такой компании не пропадешь. Мы один другого стоим.
Улишка улыбалась, но не спешила отдавать ему мех. Ее милый Ганин еще не напился. Куда ты, рыцарь?
Чудеса на сегодня не закончились. В воздухе над ними раздался хлопающий звук. На сложенные грудой каменные ядра опустилась большая черная птица – огромный, отливающий иссиня-черным блестящим оперением ворон.
– Охренеть!
– закричал Серега.
– Это что еще за штука тут свалилась!
14. Ассандр Биорк
Той ночью было темно. Свет давали только звезды – смотрящие с неба и отраженные в море. Да еще призрачно мерцал посох мейстера Воона. Нехорошо мерцал, от его свечения в животе становилось пусто и тошнота подкатывала к горлу, словно Биорк снова был юнгой и его пробовала на зуб морская болезнь.
В том неверном свете трудно было хорошо рассмотреть птицу, и все же теперь Ассандр был уверен, что это тот самый ворон. А звали его…
Нет, имени птицы он не знал. Но это не важно. Ворон сам знает имена всех, к кому прилетает. Биорк шагнул вперед.
– Черный Шептун, – сказал он, и в его голосе прозвучал упрек, – наконец-то ты прилетел ко мне. Ты нашел ко мне дорогу даже сюда – за Драконий хребет. Хотя у меня к тебе и не осталось жгучих вопросов. А ведь я ждал тебя полжизни. Что же ты не появился раньше. Еще в Капертауме, когда Альда уезжала из Овечьих Холмов, когда ты так был нужен мне…
Ворон посмотрел на него одним глазом.
– А я прилетел в эту степь не для тебя, капитан! – каркнул он. – Не для тебя.
– Ого! – воскликнул Дежнев. – Что за новые чудеса! Что за кот ученый?!
Ассандр сжал зубы и оглянулся вокруг; все смотрели на него. Ему стало неловко. Он думал, что единственный здесь, кто знал о Черных Шептунах. О птицах, возвещающих хорошую судьбу, птицах, отвечающих на вопросы.
– Ты прилетел… к гномам? К новым людям? Мне нужно объяснить им твое предназначение?
– Я и сам справлюсь, Ассандр Биорк! А ты пока подумай, почему это у тебя не осталось вопросов. Ты уже уладил свои делишки с Биорком Ассандром?
Ассандр в смятении отступил.
– Подойди ко мне Шарки сын Грогла! – каркнул ворон. – Ибо я принес свои слова тебе!
Орк шагнул боком в сторону птицы и, недоверчиво глядя на нее, остановился.
– Сказал ты в сердце своем, смирюсь на время, – начал вещать Шептун, – никто не узнает о позоре моем. Потом вернусь. Но не пережидай плохие дни, Шарки, твои ноги уже на главной своей дороге. Взревновало сердце твое к силе Кипаги. Но разве не ест и не пьет он, и не заворачивается от ночной сырости в плащ, и разве не откидывает он тени, как и ты? Пределы ждут твоих шагов, – зачем еще асы послали тебе союзников. Или ты слеп?