На двух тронах
Шрифт:
«Что ж, хозяин – барин, как говорится», – снисходительно подумала я, располагаясь на небольшом прикроватном коврике.
Несколько дыхательных упражнений, взятых из гимнастики цигун, быстро расслабят меня и снимут напряжение в теле. На сон оставалось совсем немного времени, тем более сейчас, когда я на службе, а значит, просыпаться стоило еще раньше, чем обычно. Ведь преступникам для нападения очень удобен предрассветный час – время, когда сон вступает в свою самую глубокую фазу, по крайней мере, у обычных людей. Себя я в расчет не принимала, ведь в результате долгих
Я встала ровно напротив окна, закрыла глаза. Тело мое мигом расслабилось, однако мне понадобилось сделать над собой усилие, чтобы освободить голову от мыслей, и лишь после того, как я почувствовала полную свободу от всего, что окружало меня и наполняло мое существование, я перешла на коврик и медленно приступила к упражнениям. Засыпала я, пронизанная острой благодарностью к мудрейшим буддистам Китая, поделившимся с миром своими феноменальными познаниями в области человеческой природы, а также невероятных способностей тела и духа, которые открываются нам через изучение боевых искусств и сопутствующих им гимнастических упражнений.
На следующий день единственным человеком в доме, естественно, помимо меня, выглядевшим весело и бодро, была Сонечка, радостно возвестившая о своем пробуждении необыкновенно зычным окликом. Лика что-то не торопилась заняться девочкой, а я просто не смогла проигнорировать острую потребность ребенка в общении, и, запрятав все свои принципы подальше, взяла девочку на руки и даже переодела ее. Правда, гардероб малышки не внушал оптимизма по части разнообразия. С трудом отыскала я лимонного цвета комбинезончик среди бело-розового содержимого шкафа.
– Фу, где ты взяла этот унисекс?! – немедленно вырвалось у Лики, едва она все-таки соизволила явиться к дочери. Халат на ней был все тот же, что и ночью, на ноги она обула какие-то немыслимые лаковые босоножки, ободок в волосах был вопиюще красного цвета, а на веках, несмотря на ранний час, уже красовались яркие голубые тени. Определенно, ее стиль, точнее его полное отсутствие, начинал мне нравиться своей непредсказуемостью, точнее, я уже знала, чего ожидать, но каждый раз хозяйке дома удавалось меня удивить.
– Во-первых, не ты, а вы, – привычно поправила я ее, – во-вторых, желтый цвет Сонечке очень идет. А в-третьих, раньше надо вставать, я не сиделка, а телохранитель, – спокойно парировала я, хотя произнесла это скорее по инерции, не чувствуя никакого раздражения из-за общения с милой крошкой.
– Ох, простите, что так вас обременила! – съязвила Лика и даже надула, было, губки, но вдруг передумала и назидательно заговорила, забирая малышку у меня из рук: – Запомни…те, девочкам надо надевать только розовенькое, чтобы жизнь у них была в розовом свете, пусть наслаждаются, пока с реальностью не столкнутся, – неожиданно горько закончила она, а я с удивлением внимательно вгляделась в лицо своей взбалмошной клиентки.
– Что? – осторожно уточнила я.
– Ничего, – буркнула
Я же, склонившись над малышкой, серьезно обдумывала ее слова. Конечно, они взволновали меня не своим глубоким философским смыслом, тем более что в такой особе, как Лика, не стоит искать глубины, она вся на поверхности, слишком проста, слишком примитивна, порой даже вульгарна, если вспомнить ее наряды, но чем-то ее монолог неуловимо изменил сложившийся у меня в мозгу образ молодой женщины. Какое-то время я, не таясь, пристально наблюдала, как хозяйка дома с кем-то увлеченно переписывается и продолжала бы это делать и дальше, если бы меня не отвлек звонок теперь уже моего мобильного телефона.
– Да, слушаю, – немедленно среагировала я, заметив на дисплее номер Платова. Обозначать, что звонит мне именно он, я не стала, так как Лика продолжала переписываться якобы с ним, и я не хотела подчеркивать, что ее маленькая ложь так легко вскрылась.
– Женя, вы были правы вчера, – голос его был очень взволнован. Я вся подобралась и на всякий случай подошла вплотную к манежу, автоматически встав со стороны окна, посчитав это место самым уязвимым для выстрела преступника. – Катя. Надо было поговорить с ней ночью…
– А что случилось? – В этот момент я уже знала, что ответит Максим.
– Она мертва… – упавшим голосом выдавил Платов.
– Как это случилось?
– Она покончила с собой, на экране ее компьютера осталась надпись: «Я не могу так больше жить, я люблю его…» – Платов судорожно сглотнул.
– Так, то есть это не записка, очень странно… – мрачно протянула я.
– Да вроде как там милиция сейчас работает, у них никаких сомнений, что она сама отравилась каким-то препаратом…
– Ладно, это все можно утверждать только после экспертизы. – Я не люблю поспешных выводов и привыкла верить лишь неоспоримым фактам. – Дело принимает слишком серьезный оборот, Максим, вам необходимо обратиться в милицию!
– Я дождусь результатов экспертизы и только, если выяснится, что она не сама, что ее убили, только тогда я обращусь в органы! – отрезал он и отключился.
– Что случилось? – взволнованно спросила Лика, которая отвлеклась от своих эсэмэсок, услышав, как я говорю с кем-то о милиции. – Это был Максим, да? – Она пристально на меня посмотрела и тут же схватилась за горло: – Ах, что-то с Николаем? – осенила ее страшная догадка.
– Нет, – поспешила я ее успокоить, видя неподдельное горе на лице женщины. – Секретарша вашего мужа погибла…