На фейсбуке с сыном
Шрифт:
Тут я, честно говоря, не совсем с ним была согласна. Все думала — куда это мы денемся, что нас вам будет не хватать. Но Леон, может, по лагерной своей привычке, находился в иррациональной уверенности, что может в любой момент умереть. Мне иногда даже казалось, что вечером, в постели засыпая, он не был убежден, что завтра проснется. Поэтому перед сном он всегда меня за прошедший день благодарил. За каждый день! Будто на всякий случай прощался, а перед тем выражал свою благодарность. Думаю, сыночек, Твой отец особо не отдавал себе отчета в том, что делает. Он был простым человеком и любил меня простой любовью. И благодарность эта не была чем-то возвышенным и поэтическим. Так, обычное: «Ируся, спасибо тебе за сегодня». А потом меня ласкал, и у меня дыхание перехватывало, а он целовал и шею мою, и много ниже шеи, и ладони выискивал под одеялом, чтоб стиснуть, пока кровать-то скрипела. А потом желал «спокойной ночи» и засыпал. Хотя не всегда на всю ночь — частенько мне приходило в голову его разбудить, и много хитростей у меня было припасено, так что труда особого это не стоило. Но об этом не буду рассказывать — это уж совсем интимное.
Как Ты думаешь, сыночек, могла ли я встретить в жизни еще более простую любовь и благодарность?
Но я опять не о том. Я хотела о его «маленьких смертях» поговорить. Отец Твой совершенно смирился с возможность умереть в любую минуту. Мне даже кажется, его отвага, бесстрашие, бескомпромиссность и бесконечная верность
Одним словом, сочельник восемнадцатого августа был для нас с Леоном особым днем. И сейчас остается. И вот когда, с бокалом вина и письмом к Тебе, 18 августа 2011 года я тихо и благостно священнодействовала, пришла ко мне монашенка Анна-Мария из Ланоса, за руку с этим нищим профессором, чтобы поделиться радостной новостью. Ад, несмотря на бушующий кризис, организует интеграционный выезд в Чистилище! В этом году первого сентября, чтобы «достойно отпраздновать радостный День Ненависти и очередную годовщину начала Второй Мировой войны». Идея такого текста могла прийти в пустую голову только какому-нибудь престарелому маразматику из Министерства иностранных дел. Правда, наш МИД сразу дистанцировался от этого опуса: как можно сотрудничать с Небом, взывая при этом к ненависти? Сначала заместитель министра, а потом — протесты-то не утихали — и сам министр на www.twitter.hell руками трудолюбивых секретарей ежечасно отписывался. Когда серверы фейсбука засбоили, перегруженные от протестов, по телевизору прошла официальная информация, что «данный текст является провокацией коррумпированных леваков и их сообщников». Это, конечно, очевидная ложь, но объединение левой группировки с этим скандалом вовсе не случайно. Левая группировка в аду с леваками имеет столько же общего, сколько левша с левитацией, но, учитывая настроения в аду, даже таким образом можно левым подгадить. У нас ведь до сих пор борьба в парламенте продолжается — и она обострилась теперь накануне выборов.
В нашем, Нуша, парламенте все из кожи вон лезут, только бы сделать соседу по лавочке какую-нибудь гадость, как-нибудь подставить, очернить. А уж изощренно подгадить левой группировке — это вообще в последнее время стало любимым экстремальным видом спорта для парламентариев любой политической направленности. Потому что в связи с этим грядущим путешествием в Чистилище левые очень уж правительству мешают. В прошлые годы такая экскурсия субсидировалась на сто процентов, то есть была совершенно бесплатной. А в этом году министр экономики, ссылаясь на ощутимый банковский кризис, объявил, что субсидироваться будут только пятьдесят процентов расходов. Из-за этого в парламенте развернулись настоящие баталии. На министра нападают уже не только по вопросам, касающимся его профессиональной деятельности. По другим тоже. По личным например. Покопались в его прошлом, и выяснилось: мало того что он крещеный, причастие охотно принимал, на мессе алтарником прислуживал, миром мазался, с женой венчался, перед смертью соборовался и при жизни со многими не последними деятелями Церкви запанибрата был. Так еще к тому же — и это вызвало очень большой шум в парламенте — старшая дочь министра приняла постриг и живет в монастыре, а министр ее там часто навещал и никогда не уговаривал и не принуждал оставить это призвание. И доченька без всякого стыда позволила себя сфотографировать за пылкой молитвой о папенькиной душе и выложить фотографии на фейсе. Министр, конечно, всеми доступными способами пытался защищаться: активность в лоне Церкви в детстве и молодости объяснял давлением общественности и боязнью подвергнуться остракизму. Близкие отношения с духовенством списывал на образовательные цели, а также ссылался на желание «перенять опыт организации, которая на протяжении тысячелетий управляла огромными финансовыми потоками» — то есть, по сути, имея в виду промышленный шпионаж. И это несусветное вранье ему даже в заслугу поставили. Министр при жизни был так называемым девелопером, хотел как можно дешевле купить у курии земельные участки под строительство жилых домов. За городом, у леса. Да еще чтобы рядом уже были проложены, за счет церковных налогоплательщиков, дороги. И наш министр все это приобретал дешевле дешевого. И единственный убыток, который он все-таки понес — что ему пришлось «передать» парафии, то есть приходу соседнего храма, жилое помещение, на котором были символы XVIII. Р-1. Но что это за потеря, между нами говоря, по сравнению с гектарами строительных участков, которые ему принадлежали! 180 квадратных метров, на первом этаже, в доме 18, самом ближнем к лесу, у пруда, с видом на лес из гостиной, а из спальни — опять же на пруд. Для Анны-Марии-Терезы, дочери настоятеля. И ее новоиспеченного мужа. Настоятель, видимо, при подписании договора о покупке объекта XVIII.Р-1 о родстве своем с Анной-Марией умолчал, поскольку о смысле целибата часто в проповедях говорил и активно его пропагандировал. Да и был, в общем-то, честен, ибо если толковать целибат как «добровольный отказ от вступления в супружество», то настоятель безукоризненно ему следовал. Ибо молодая женщина из соседнего прихода, которая родила ему Анну-Марию-Терезу, никаких матримониальных целей не имела. К тому же была не совсем полноценна. В графе «отец» при заполнении анкеты после родов в уездной больнице написала: «неизвестен». Хотя, как шептались прихожане, он прекрасно был ей известен много лет. Женщины знали, что она влюблена в настоятеля — платонически. А некоторые рассказывали, что Лючия с настоятелем дала себе волю — и это не было ложью. Потому что однажды ночью Лючия действительно забыла обо всем платоническом, а вдобавок и о рассудке, опыте и контрацепции, рассчитывая, видимо, на освященную таинствами чистоту пастыря. Но просчиталась. Ибо сама находилась в плодотворной фазе цикла, а настоятель, также забыв обо всем, излился прямо в нее. Так вот и была зачата Анна-Мария. На столе на кухне, в доме настоятеля, под крестом.
Но я хотела сказать о министре, а история зачатия дочки настоятеля храма мне случайно на ум пришла. По моему мнению, это типичная история детей священников в Польше, разве что не всегда такое происходит именно на столе.
Потом министр коснулся религиозных убеждений своей старшей дочки, которая в монахини-то подалась (а ведь начиналось-то все с дотаций на экскурсию… Ад в этом смысле очень часто земными пиар-технологиями пользуется). Тут уж министр, прости за выражение, меня заебал. Мне плюнуть в него захотелось. Голос свой смодулировал, как его учили на престижных курсах по созданию имиджа, и отвечал, словно на исповеди у священника — хоть бы и того, что строительными участками занимался: дескать, «моя дочь в последнее время поддалась влиянию чуждой и враждебной нашим ценностям идеологии, от которой я решительно дистанцируюсь. Ее достойные осуждения действия и высказывания, распространяемые некоторыми СМИ, не коррелируют с моими убеждениями, и я их осуждаю».
В этом месте выступления министра экономики я почувствовала, как вся экономика моего желудка поспешно сосредотачивается на рвотном рефлексе. Дочка там перед образами отца вымаливает — а он тут с ней «корреляцию теряет». Но и это, Нуша, не все. Потом какой-то левый, обутый в грязные кеды, нечесаный, весь в татуировках, с жидкой бороденкой, очень глупый и крайне неприятный парламентарий, шепелявя, вопросил: отрекается ли министр в таком случае от своей дочери? И министр своим выразительным, хорошо поставленным голосом, не шепелявя совсем и не моргнув глазом, ответствовал: «В этой ситуации очевидно, что да».
Именно тогда, в эту минуту, у меня внутри от омерзения все всколыхнулось, сыночек, ведь даже на сфабрикованных процессах времен сталинских репрессий, даже в советском так называемом «суде» такое вряд ли могло произойти. От собственного ребенка даже под жесточайшими пытками отречься невозможно! А этот коррумпированный негодяй на вопрос полудурка-марксиста, не под пытками, нет! — не дрогнув, отказывается от собственной дочери.
Однако оставим эту общественно-политическую свару. Все равно дебаты ни к чему не привели. Несмотря на протесты левых, экспедиция в Чистилище в целях интеграции с Небом будет доступна не для всех — по причине финансовых трудностей и несбалансированного бюджета. И стоимость ее, даже при пятидесятипроцентной дотации, будет очень высокой — главным образом из-за дороговизны транспортных расходов, то есть большинству в аду она не по карману.
Единственным результатом стала «чрезвычайно мелкая уступка», по мнению левых, агрессивному лобби учителей, сосредоточенных вокруг ААУ (Ассоциация адских учителей). В общественных местах ада будут распространяться бесплатные экземпляры Библии — в рамках правительственного проекта «Эволюция мошеннической литературы на сквозняке истории», а средства на эти цели (условие правящей коалиции) должны быть выделены из «резерва на стихийные бедствия и катаклизмы». Против этого ААУ не возражало, соглашаясь в целом, что Библия в аду в повсеместном доступе — своего рода катаклизм и стихийное бедствие. Кроме того, было постановлено, что в связи с вопиющей безграмотностью населения ада Библия должна в появиться в свободном доступе и в виде «книги, которая читается вслух» (называть ее «аудио-книгой» нельзя вследствие протеста французских парламентариев, относительно чего даже принят специальный закон). Это все правительство делает, чтобы сильно подпорченную свою репутацию чуть-чуть подправить и снова предстать перед избирателями во всем адском блеске, надеясь, что таким образом известие о сокращении дотаций на интеграцию в Чистилище будет воспринято без эксцессов.
Я вообще-то дотации не выношу и в свой адрес не приемлю — особенно учитывая, что регулярно плачу налоги, хоть мне это и нелегко дается. Дотировать можно ясли, дошкольные учреждения или загибающуюся, но такую нужную в аду угледобывающую промышленность. А в Чистилище я поеду и так, хотя бы и пришлось мне потом несколько месяцев на хлебе и воде просидеть. Но до такого, скорее всего, не дойдет — я в последнее время живу очень бережливо, даже перешла на самолично скрученные папиросы и дотированные из бюджета (в данном случае я субсидии приветствую) северо-корейские смородиновые вина. Леона эта проблема тоже не касается — но его по другим причинам. Твой отец из ада никогда не выезжает, говорит, в Чистилище скучнее, чем на партийном собрании в шестидесятых, а кроме того, можно встретить кого-то из знакомых с Неба и не совладать с желанием за его земные делишки «хорошенько насовать ему в морду». Леон — он иногда слишком дерзкий, но в этом вопросе я с ним, пожалуй, соглашусь. А еще он не любит, когда я из ада куда-нибудь отбываю. Из-за заботы обо мне, но еще и от беспокойства. Леон считает, что из-за моих религиозных взглядов и непоколебимых убеждений, которые в моем мозгу так крепко засели, я в процессе пребывания вне ада могу поддаться искушениям и больше не вернуться. А тогда ему останется только «переход в Небытие», потому что такой тоски и чувства потери он еще раз не сможет перенести. Этим меня Леон трогает бесконечно. Да ведь никаким «искушениям» я не поддамся и ни о каком убежище на Небе просить не буду — сколько бы ангелы меня ни соблазняли. Такого варианта не будет никогда. Антифаустом я никогда не стану и договоров ни с какими Ангелами подписывать не собираюсь. Неважно, чего мне там наобещают, потому что всегда будет слишком поздно — «на одно обещание», как Ты, сыночек, в одной из своих книг написал. Те обещания, что мы с Леоном друг другу дали, для меня гораздо более святы, чем все ангельские вместе взятые.
И интегрироваться с Небом в Чистилище вместе с другими экскурсантами я не хочу. Слишком широкая идеологическая бездна разделяет нас в отношении того, что есть грех. Если интегрироваться — то разве что с Иисусом Христом, но его, скорее всего, среди участников не будет, не тот уровень, сыночек. Меня на труды и расходы, что требует экскурсия, мотивирует возможность приблизиться к верной ученице и спутнице Иисуса Марии. Согласно повторяющимся из года в год утечкам информации, ее в Чистилище наблюдали не раз, а это может указывать на то, что у нее там есть постоянная резиденция. Учитывая, что Мария из города Магдалы (теперь это невзрачная деревенька в Израиле под названием Эль-Меджел) умерла в первом веке нашей эры, факт ее нахождения в Чистилище, скорее всего, выдуман в целях лживой пропаганды и очернения ловкими молодцами из АБВ. Ведь будь это правдой — это свидетельствовало бы о том, сколь Небо злопамятно и несправедливо, даже в отношении своих. Ведь пребывание в Чистилище — это переходное состояние, а не окончательный приговор, который действует до минуты повсеместного воскресения. Его удостаиваются души людей, умирающих в любви, но не приведших в порядок своего отношения к сути вещей. Божья милость дает таким людям возможность очистить любовь от эгоистических привязок, к которым привели совершенные грехи. Тяжесть и время наказания также зависит от количества грехов. «Очищение» совершается через огонь, который, однако, не имеет физической природы. Он является скорее духовной болью, которая рождается от осознания в себе божественной любви и понимания собственного несовершенства. Следующим очищающим страдание становится неотступная и непрекращающаяся тоска по Богу. После очищения души попадают на Небо (возможности попадания после Чистилища в ад не существует, и это тоже на протяжении многих лет бросает тень на взаимоотношения между Небом и адом). Католическая церковь полагает, что душам, пребывающим в Чистилище, можно и нужно помогать. Главным образом — посредством молитв, постов, добрых поступков, отправления служб и регулярного принятия Даров Святого Причастия.