На фейсбуке с сыном
Шрифт:
И Леон тогда забывался и начинал заново исследовать карту моего тела, хотя она была ему слишком известна, словно хотел себе что-то напомнить, словно это был наш первый или, скорее, самый последний первый раз. Так что с точки зрения моей эротической жизни, мне Лесьмана есть за что благодарить.
98
Пер. Н. Петровых.
А вообще-то Лесьман был недоволен тем, что не имел никакого влияния. Маленького роста, лысый, с орлиным еврейским профилем и фамилией, которую настолько не любил, что даже смягчил ее мягким знаком
99
Ян Бжехва (1898–1966) — польский поэт, писатель, переводчик; автор популярных сказок про пана Кляксу: «Академия пана Кляксы» (1946), «Путешествия пана Кляксы» (1961), «Триумф пана Кляксы» (1965), экранизированных Кшиштофом Градовским.
Если говорить о любви, то Лесьман решительно держался подальше от моногамии, из чего не делал никакого секрета. Женщины, с которыми он спал, разбирались между собой сами и никаких проблем из отсутствия исключительного права на его маленькое тело не доставляли. Чеслава Сандерленд, более известная биографам Лесьмана как Селина, поддалась его «баламутству» — что бы это ни было — в возрасте пятнадцати лет, он был на восемь лет старше. В Илже, во владениях семьи Сандерленд, как раз и рос тот знаменитый малинник. Чувство к Селине у Лесьмана было сильное, он даже предложение сподобился сделать, но пришлось ему испить горького вина отказа. Правда, это не помешало ему отправиться за Селиной в Париж и там начать роман с ней заново. А перед этим он завел близкое знакомство с подругой Селины, некоей Софьей Чилиньской, женщиной экзотической красоты. Настолько близкое, что вскоре она стала его женой и родила ему двоих детей. Болеслава тем временем охватил азарт. Он играл в покер, старательно и безрезультатно применяя выдуманную им систему игры на рулетке, и продолжал крутить роман с Селиной.
В 1917 году познакомился с подругой Селины Дорой Либенталь. Влюбился в нее без памяти, но ни с Селиной, ни с Софьей не порвал. Старшая дочка Лесьмана называла Дору и Селину «двумя блудливыми лесбиянками», потому что некоторое время (довольно продолжительное) эти дамы проживали вместе. Дора была по профессии гинекологом, к тому же разведена. Ее бывший муж сбежал с очень красивым мужчиной, который, как и многие другие в то время, прошел через постель Софьи Налковской. [100] Но это уже совсем другая история.
100
Софья Налковская (1884–1954) — польская писательница, журналистка, публицист и драматург.
В общем, Болеслав Лесьман весьма бесцеремонно вмешался в разговор Кинси и Лукреции, громко заявив протест против сведения любви к исключительно сексуальным связям, что вызвало взрыв саркастического смеха в студии, ибо хроническая полиамория (это так теперь психологи, и не только американские, блядство называют) Болеслава Лесьмана ни для кого не является секретом.
Только Монро не смеялась. Она все терла пальцами виски, будто пытаясь справиться с приступом головной боли. Задумчивая, с печалью в глазах, похожая на маленькую потерявшуюся девочку. Мерилин Монро, урожденная Норма Джин Мартенсон, в крещении Норма Джин Бейкер, 46,8 миллионов запросов земного гугла — а у Гитлера всего 26,3. Даже Ты, сыночек, не представляешь, как меня эта статистика радует. Почти 2:1 в матче Монро-Гитлер на гугле! Серьезная победа человечества в битве с монстрами.
И тогда Лесьман, видимо, устыдившись, со своей подушки сполз и принялся Монро руку целовать. Кинси аж книжку свою записную отложил и в течение минуты на это зрелище взирал. Вскоре, однако, его умиление иссякло и, как это умеет, он нанес удар, спросив:
— Миссис Монро, вы имели супружеские отношения с неким Джо Ди Маджо, спортсменом без аттестата зрелости, и потом, после всего-навсего 274 дней супружества, вышли замуж за некоего Артура Миллера, известного интеллектуала, следовательно, имевшего аттестат зрелости. Оба были примерно одного возраста, примерно на 12 лет старше Вас, оба были, вероятно, в вас влюблены. Если бы вы могли оценить качество своей сексуальной жизни по шкале от 0 до 6, какие оценки вы бы им поставили?
Мерилин потянулась за бутылкой колы без сахара, Лесьман прекратил целовать ее запястья, Лукреция изобразила на лице удовольствие, а аудитория затаила дыхание в ожидании ответа. Мерилин ответила спокойно, голосом, который у некоторых мужчин вызывает яркие фантазии:
— Джон Ф. Кеннеди — 10, его младший брат Роберт — 0 с плюсом (плюс только за то, что не храпел), про остальных я ничего не скажу: не имею обыкновения сплетничать о своих мужьях. Ты, Альфред, выбрал не совсем удачный интервал для своей шкалы — далась тебе эта шестерка! Есть ведь мужчины, которые не вписываются в твою систему. Ты вот привязался к своим семи степенями гомосексуализма, да? А сам-то, Альфред, ты случайно не гомосексуален? Тебя я оцениваю между 2 и 3, в основном как гетеро, но вообще ставлю тебе 2 как гомо и 3 как би. Кроме того, раз уж ты ко мне обратился, я тебе скажу: эти твои опросники неполные. Ты к ним подошел — селективно, если не сказать расистски. Афроамериканцев, полноправных граждан страны, ты вообще проигнорировал. Будто в постелях у негров ничего не происходило. Происходило, Альфред, уж поверь! Я знаю, время тогда было другое, условия другие, но ты, Кинси, должен не на политику ориентировался и не на конъюнктуру. Ты обошел стороной много интересных ответов на свои вопросы. И не задал многих вопросов. В твоих исследованиях, Кинси, мало пигмента — они слишком белые. А эта твоя махинация с педофилом, ответы которого ты приписал нескольким лицам — криминал в чистом виде. И я как американка тобой разочарована. Если бы ты попытался опубликовать результаты своих исследований в Европе, тебя напечатали бы в лучшем случае в занюханном журнале мод с низким тиражом, который читают несколько десятков специалистов. Но ты, доктор Кинси, имел счастье опубликовать их в пуританской Америке, где слово «влагалище» было запретным под угрозой тюремного наказания, так же, как гомосексуализм, оральный секс и даже супружеская измена. А ты, Кинси, позволяешь себе между прочими безобразиями в своих отчетах писать, что семнадцать процентов американских фермеров имели половой акт с животными. За тобой, по неизвестным мне причинам, стоял тогда могущественный клан Рокфеллеров, и потому вместо тюремных нар ты попал в списки бестселлеров и на обложку пошлейшего еженедельника «Таймс».
В этой газетенке пара слишком образованных энтузиастов написала о тебе, цитирую: «Кинси сделал для секса то же, что Колумб для географии». Сомнительный комплимент, ибо что до географии — большинство американцев полагает, что Будапешт — это маленький город в штате Висконсин, а Колумб играет в бейсбол за какую-то команду. И ты, Кинси, не мог этого не знать. Америка в твое и мое время была отсталой страной — исключая довоенных и послевоенных эмигрантов, главным образом еврейского происхождения. В Америке люди увлекались французским сыром, но отличить его от мыла могли только тогда, когда принимали душ. Так что ты, Кинси, не мни о себе — вот что я тебе скажу. Помни о том, что мы в аду, а не в Северной Дакоте пятидесятых годов прошлого века, где люди читали твои протоколы втайне от пастора, втайне от шерифа, втайне от мужа или жены, на чердаке, при свечах, а когда себя при чтении удовлетворяли, фантазируя при этом о чем-то своем, чувствовали, что не могут полностью расслабиться, потому что слишком уж вписываются в твои таблицы. Ты, Кинси, не усмехайся на камеру. Ты меня слушаешь — но тебе трудно воспринимать меня всерьез, да? Я слишком блондинка, да? Я слишком подпадаю под твой стереотип? У тебя нет никакого желания достать меня из каталожного ящичка, куда ты меня мысленно определил. Правда ведь? Ты меня о Ди Маджо спрашивал. С ним было то же самое: у него я была определена в тот же ящичек, что и у тебя. С наклейкой «инфантильная, глупенькая, сладенькая ММ». А когда я спрашивала, почему он не читает книг, Джо сердился и переставал покупать мне украшения. Ты интересовался Миллером. У него — вот чудо! — я была в том же ящичке. И когда начинала спрашивать его о прочитанном, он вместо ответа покупал мне драгоценности. И я перестала спрашивать, потому что от него я драгоценностей не хотела. Так что сам видишь, трудно любить бриллианты и быть интеллектуалкой.
Тут Кинси расхохотался. Да так искренне и сердечно — совсем не на камеру. Борджиа на всякий случай проверила свои драгоценности в ушах и на шее, потому что с русскими все что угодно может случиться, а в этот момент слегка нетвердой походкой к Мерилин подошел Есенин и опустился перед ней на оба колена, шепча:
— Я Сережа Александрович Есенин из России. Это очень далеко от Северной Дакоты, так что прошу, ради Бога, не пугайся. У нас даже лакеи в усадьбах знали, где находится Будапешт, а крестьяне и сейчас в курсе, кто такой Колумб. Но точно могу сказать, о Кинси они не слышали. В России Кинси немного узнал бы о сексе. Женщины бы подняли его на смех, а мужчины ответили мрачно: «Чего болтать — ебаться надо!» Ты такая хрупкая, нежная, красивая. Я о тебе позабочусь. Согласна стать моей подругой, хоть на время?
Монро всматривалась в глаза Есенина, гладила руками его лицо, а сама за его спиной подавала знаки Кинси, чтобы не вмешивался. Пальцами сняв слезы с его глаз и облизнув их, она ответила:
— Сережа Александрович, что за пьяный поэтический бред ты тут несешь? Ничему тебя земная жизнь не научила. Ведь уже было у тебя несколько жен, о которых ты заботился. Насколько мне известно — их было пять. Удивительно для мужчины, которому нет еще тридцати. Ты умер молодым, Сережа. Тридцати лет тебе не было, когда ты петлю к трубе под потолком в гостинице приладил. И это не считая многих любовниц, которые наверняка хотели бы о тебе забыть. Но эти пять жен — они, наверное, в тот вечер думали о тебе. Плохо ли, хорошо — но думали. Пять жен в таком возрасте! Незаурядный результат. А ты еще и прощальное письмо оставил. Да что там письмо! Стихи, написанные собственной кровью! Резал себе вены, макал в кровь перо и писал. Господи, как это романтично, Сережа! Гарантировано попадание в историю. Убивал ты себя тоже романтично. У меня так не получилось. Я панически боялась вида крови — у актрис так часто бывает, ведь киношная кровь — просто краска, обман. Да ты знаешь актрис — две твои последние жены были актрисами. Злые языки утверждают, ты женился на последней, не разведясь с предыдущей. В Северной Дакоте за двоеженство ты сгнил бы в тюрьме. Но ты из Северной России. Какое это счастье для тебя…