На фига попу гармонь...
Шрифт:
Через минуту пришедший в себя Буратино с ужасом ощутил вместо прекрасного, гладкого, острого носа какой-то шершавый отросток.
– Папин партсигар! – пробормотал он, опустив глаза книзу и увидев там торчавшую из штанов молодую зеленую шишку.
– По-моему, малый от твоих экспериментов опять отключился, – сообщил другу старлей.
– Ну-у, Мальвины у нас нет, чтоб в чувство его привести, потащим раненого на руках, как те два негритоса свою бабу, – направились они следом за шпионами.
Счастливый,
Мишаня, услышав пальбу, чертыхнулся, снял со стены ружье, не отрывая взгляда от телевизора, где транслировали «Ментов». «А вдруг дело долгое?» – отключил он телик и вышел на улицу.
– Тьфу! Пропасть тебя возьми… на самом интересном месте, – стучала ногами по шифоньеру Кумоха.
– Сапожни-и-к! Судью на мыло-о! – завопил Ерофей, скрываясь в дымоходе и через секунду выныривая из трубы. – О-о! Здорово, Леха! – поприветствовал брякнувшегося на крышу лешего. – Чего тужим?
– Да все эти, то-о-у-у-ри-и-сты! Вот упыри! Костры жгут… Стреляют… Дак и до пожара недалеко…
– Али до смертоубийства… – указал домовой на бездыханную Дуняху, прижавшуюся к негру.
«А это что за юные натуралисты?» – вглядывался в негритосов и их ношу Мишаня и вдруг понял, кого они несли.
– Что с ней? – задохнувшись, бросился к ним.
– Да ничего со мной не случилось… просто сердце обмерло, как стрельбу услыхала, – стукнула по плечу Билла, чтоб опустил на землю. – Мы по делам к тебе, – покраснев, одернула платье.
– А это кто такие? – неприязненно разглядывал негров Мишаня.
Особую антипатию вызвал у него Билл.
«Рикша черномазый», – вспомнил иностранное слово из общеобразовательной географической передачи.
– Наш-то… Уме-е-н!.. Куды-ы та-а-м! – похвалился перед Лехой домовой. Не то что твои забулдыги, десятком слов пользуются, остальные за ненадобностью забыли.
– Ох, толста… толста девка… – высунула из трубы всклокоченную голову Кумоха.
– А на мой так скус… и ничего… – заступился за Дуняху леший.
– На твой скус и синие русалки хороши… – съязвила Кумоха.
– А некоторые, – глянул на нее Ероха, – так и от зеленых тащатся… – дальше договорить не успел, потому как разъяренная Мумоховна, пробкой вылетевшая из трубы, поднатужившись, ухватила за химок Ерошку и зашвырнула в дымоход.
– Ты че, Мумуковна? – отсел подальше леший. – Домовыми швыряисси?.. А зеленый цвет мне ндравнтся… Листики там… Травка всякая… Я про Мишаню хотел сказать, что он доллары любит… – оправдываясь, высунулся из трубы Ероха.
– Мы есть то-о-у-у-ри-сты-ы… – выступил вперед Джек, догадываясь, что стоявший перед ним симпатичный парень с кустистыми
– Ребята несколько дней отдыхают за селом на природе, – окончательно пришла в себя Дуня, – сильно потратились и, случайно встретив меня у реки, куда шли поужинать, попросили свести их с покупателем…
– Ноу-ноу-ноу – покупать, – замахал рукой Джек. – Мы есть меняться, – перебил он затянувшееся вступление посредницы. – Вот автоматическая винтовка М-16, – продемонстрировал оружие, – патроны и парочка гранат.
У Мишани второй раз за вечер, выражаясь поэтически, в зобу дыханье сперло.
– Классный винторез, – забыв про изменщицу, схватил он винтовку и, пощелкав затвором, прицелился в сторону крыши.
Ахнув, Кумоха Мумоховна нырнула в трубу, Леха ловко провалился сквозь рубероид, лишь один Ероха, разодрав на груди рубаху, как недавно видел по «ящику», подставил свою волосатую грудь под винтовочный ствол.
– На что меняешь? – задал материально-практический вопрос бывший десантник, прикидывая, что с этой американской «дурой» будет намного безопаснее.
«А то полон лес посторонних», – подбросил на ладони гранату.
– Два мешка картошки, – стал загибать пальцы Джек.
– Луку, луку проси, – подсказал Билл, облизывая губу.
– Пшена пару-тройку килов, – отмахнулся от него Джек.
– Огурчиков, огурчиков не забудь, – волновался агент Билл, с шумом сглатывая слюну.
– Пер-р-екуем мечи на орала! – вспомнил советский лозунг Мишаня.
– Когда я на тебя орала? – обиделась Дунька.
Но егерь опять уже щелкал затвором.
– Ржавая! – сделал вывод. – На один мешок картошки тянет…
После долгого торга ударили по рукам.
– А у меня для тебя подарок! – вспомнил о подруге Мишаня и помчался в дом, через минуту появившись оттуда с дятлом. – Это тебе! – разжал ладонь, и пернатый стукач тут же взлетел и сел высоко на ствол дерева, просигналив оттуда:
– Позор-р пр-р-едателю!
– Гуля-гуля-гуля! – позвал его хозяин, но дятел осуждающе покосился на него единственным глазом и гордо отвернулся.
– О-о! Кутузов прилетел! – высказала свое необъективное мнение вездесущая, словно журналист-криминальщик, кукушка.
«Трахнуть бы тебя как следует… о дерево! – замечталось дятлу. – Навсегда про кукуй бы забыла…»
Видя, что птичку не достать, Мишаня стал собираться к матери за хаваниной для голодающей Америки. Что туристы из США, он ничуть не сомневался…
«Штаты сейчас дружественная страна, – думал он, – хотя прапорщик Барабас в это до сих пор не верит».
– Уже темнеет, поплывем на лодке, – отдал распоряжение. – Причем я буду капитаном, а вы – гребцами, – на правах владельца плавсредства распределил роли.