На грани анархии
Шрифт:
Но этого не случилось. Она выглядела как Ханна. Она выглядела как ребенок: невинная и непорочная. Пайк не имел к ней никакого отношения. Ее дочь была ее и только ее.
Все, что Ханна пережила и переживет, не входило в это бремя. Она любила свою дочь целиком, полностью и безоговорочно.
Ханна обняла Шарлотту. Она тихонько напевала, но не пела. Слова, ноты — они не приходили к ней. У нее болели глаза, но сон не шел.
Метель на улице создавала тяжелые, колеблющиеся тени. День клонился к позднему вечеру. Она слушала,
Ханна чувствовала, как снег окружает дом, давит на крышу, медленно ползет по стенам, сползает под окна.
Она сосчитала книги в книжном шкафу — сто тридцать три, жалюзи на окнах — пятьдесят шесть, полоски на пледе — сорок две.
Маленькая и теплая, Шарлотта прижалась к ее груди. Якорь, поддерживающий Ханну, сохраняющий ее настоящее.
Она держала ребенка здоровой рукой; плохой рукой она покопалась в переднем кармане толстовки и вытащила перочинный нож с четырехдюймовым лезвием.
Ей с трудом удавалось ухватиться за него своими неровными пальцами. Их ломали, они заживали криво, а потом снова ломали. Кости, как и все остальное, прочны — пока не сломаны.
Пальцы были искалеченными и уродливыми. Бесполезными. Ну, почти бесполезными.
Всю последнюю неделю она тренировалась, как могла. Училась приспосабливать свою искалеченную руку, чтобы она могла держать вещи. Разрабатывала больные суставы и добивалась движения от жестких, артритных пальцев.
Сросшиеся кости скрежетали друг о друга. Каждое движение причиняло боль. Она не останавливалась, пока ее переломанные пальцы не сомкнулись над ручкой.
Ханна на мгновение закрыла глаза, почувствовав облегчение.
Это совсем не то, чего она когда-нибудь хотела — держать нож, владеть оружием.
Это стало необходимостью. Она сделает то, что должна сделать.
Призрак напрягся. Его загривок поднялся. Хвост вытянулся.
Он дико и грозно залаял. Взрывной звук раздался у нее в ушах. Призрак вскочил и поцарапался во входную дверь.
Каждый волосок на ее шее встал дыбом. Она крепко обняла Шарлотту. Ребенок ерзал, но не просыпался.
Ханна затихла, напрягая слух.
Призрак продолжал лаять. Скребя когтями по деревянному полу, он пронесся от входной двери в гостиную до кухни.
Она услышала грохот, когда он ударился телом о дверь, ведущую в гараж, в коридоре между кухней и гостиной.
Он лаял без устали, свирепо и устрашающе. Она слышала подобное лаянье лишь однажды.
Ужас всколыхнулся в ее груди. Ханна сложила нож, сунула его обратно в карман толстовки и быстро поднялась на ноги с ребенком на руках. Пересекла гостиную, нагнулась и положила спящего младенца в ящик комода.
Лай Призрака усилился. Он стал угрожающим, свирепым.
Что-то находилось снаружи. Что-то, что пыталось проникнуть внутрь.
Не что-то. Она знала, что это было. Кто это
Она должна спрятать ребенка. Подняв с пола пистолет, Ханна поставила его на предохранитель и сунула в карман спортивных штанов. Она не могла носить с собой пистолет и ящик. Ей нужно действовать быстро.
Сердце бешено застучало, она присела на корточки и подняла ящик с мирно спящей внутри Шарлоттой, переместив его так, чтобы больная рука помогала уравновесить вес, хотя Ханна не могла ухватиться пальцами за край
Быстрым шагом она направилась из гостиной к лестнице, где повернулась боком, чтобы прижаться спиной к перилам и лучше видеть, осторожно поднимаясь по ступенькам, руки уже напряглись от неподъемного веса.
На вершине лестницы она направилась в фиолетовую спальню маленькой девочки, расположенную справа, прямо перед гостевой ванной. Хозяйская спальня находилась в конце коридора. Серый свет из окон наверху падал тускло и слабо, но его хватало, чтобы видеть.
Здесь было холодно. Намного холоднее, чем в гостиной с камином. Оставалось надеяться, что Шарлотта укутана в достаточное количество одеял, чтобы не замерзнуть.
Ханна снова присела на корточки и поставила ящик перед комодом в гостевой комнате. Затем встала на колени, снова взяла ящик и попыталась вставить его в пустую щель.
Ее руки дрожали, и она пошатнулась, чуть не выронив ящик. В животе забурчало. Она не могла допустить, чтобы Шарлотта проснулась сейчас. Ей нужна тишина и уединение.
Она попробовала еще раз, и на этот раз боковины защелкнулись, и Ханна дрожащими пальцами задвинула ящик. Она оставила несколько дюймов свободного пространства, чтобы ребенок мог дышать.
Если бы кто-нибудь заглянул в затемненную комнату, он не увидел бы ничего необычного. Ничего лишнего. Даже не заметил бы драгоценного младенца, спрятанного в комоде.
По крайней мере, именно об этом она молилась с отчаянием, пронизывавшим все ее существо.
Лиам не вернулся. Она знала это в глубине души.
Если бы там был Лиам, Призрак не вел бы себя так, словно хотел разнести весь дом, чтобы добраться до того, кто скрывается за этими стенами.
Она не могла думать о том, что могло случиться с Лиамом. Не сейчас.
Ханна должна защитить себя и своего ребенка. Ханна и Призрак.
Она достала пистолет из кармана и в последний раз посмотрела на свою малышку.
— Я люблю тебя, милая девочка, — прошептала она. — Спи, и не просыпайся, пока не будет безопасно. Что бы ни случилось, не просыпайся.
Глава 14
Пайк
День двадцать первый
Пайк обогнул дом.
Ветер свистел в хрупких, лишенных листьев ветвях. Кристаллы льда били ему в лицо, словно тысячи крошечных булавочных уколов. Его ноги и руки онемели.