На грани безумия

Саваж Шей

— Пожалуйста... нет – пожалуйста, не убивайте меня! У меня есть жена! Ее зовут Мари, и мои дочери, Эвелин и Дженни…

Громкий щелчок, и, когда я поворачиваюсь на звук, кто-то хватает мою голову и толкает ее обратно вниз.

— Убейте меня! У меня даже нет гребаной семьи! Убейте меня!

Я не двигался, не сопротивлялся. Я едва чувствовал их руки на себе.

—

Убейте меня, — прошептал я. — Убейте меня, пожалуйста... просто убейте меня.

К группе вокруг меня присоединилось больше голосов. Новые руки прижимали мои плечи. Трещали рации. Звук лопастей над головой заставил меня попытаться поднять голову, чтобы понять, какой именно там вертолет. Полицейский? Транспортный? Военный? Находился ли внутри снайпер, который, как я подозревал, был готов покончить со мной?

Стрельба в голове все продолжалась, изредка заставляя меня вздрагивать. Всякий раз, когда я это делал, два человека, удерживающие мое тело на земле, еще сильнее давили на меня, хотя я и не сопротивлялся. Моя голова была прижата к бетону, и я мог видеть через край балкона парк, который сейчас был свободен от людей. Теперь там вообще никого не было – ни женщин, ни мужчин, ни даже собак.

— Один?

Я попытался поднять голову, чтобы заглянуть в квартиру, но меня обратно толкнули вниз.

— Один!

Я ничего не услышал в ответ.

Мою грудь парализовало, и я не мог дышать. Он ведь до этого лаял, чего почти никогда не делал, но теперь молчал. Где он? Что они с ним сделали? Он напал на них, чтобы защитить меня?

– Нет… нет…

Один... Боже, нет... Один…

Я крепко сжал глаза. Кто-то удерживал мою шею, и я почувствовал во рту песок. Я почувствовал, как проволока оборачивается вокруг моих запястий, как она разрезает мою кожу, и услышал, как ветры пустыни завывают вокруг меня.

— Это все не настоящее.

С силой втягивая в себя воздух, я попытался дышать реже, чтобы избежать гипервентиляции. Я оглянулся через плечо, увидел четырех мужчин вокруг, прижимающих меня к бетонному основанию, и почувствовал, как как вокруг моих запястий защелкивают наручники. Еще один мужчина возле раздвижной стеклянной двери держал нацеленное на мою голову оружие.

— Где моя... где моя собака? Один!

Никто не ответил. Никто не сказал ни слова.

Когда они поставили меня на ноги, головокружение стало таким угрожающим, что могло привести к потере сознания. Я споткнулся, когда посмотрел в сторону лестницы, где раньше стояла фигурка женщины с монетой на шее, но сейчас там никого, кроме человека с винтовкой и в спецназовской форме.

— У него военный жетон.

Цепочка вокруг шеи затянулась, отрезая поступление большей части воздушного потока. Когда он дергает за нее, я чувствую, что она обдирает кожу у основания моей шеи, и как звенят мои жетоны в его хватке.

— Думаешь,

это что-то значит для меня? Для нас? Ты ничто! Они ничто! Ты здесь уже сколько месяцев? Ты хоть знаешь? Никто вас не спасет – им плевать на вас! Один из ваших людей подсказал нам, где вы находитесь!

Меня предал рядовой-новобранец.

— Это ничего не значит.

— Лейтенант?

Моя голова повернулась на голос – рефлексивное действие. Я не знал стоящего передо мной мужчину с круглым лицом в синей униформе и бронежилете. Я никогда его раньше не видел.

— Где Один? — спросил я.

— Я зачитаю Вам Ваши права, — сказал мужчина.

Знакомые слова плавно вытекали из его рта и напомнили мне тысячу фильмов и телевизионных шоу, где звучало подобное.

— Вы понимаете свои права?

— Там была девушка, — сказал я ему. — Ты ее видел? У нее была монетка на шее.

— Его нет, сэр.

— Давай, заводи его.

Меня подтолкнули через балконный проем обратно в квартиру и повели через спальню в гостиную. Дыхание в груди перехватило, когда я увидел гору белого меха возле дивана, но прежде чем я смог как-то отреагировать на увиденное, голова Одина в наморднике поднялась, и он стал бить хвостом об пол. Офицер, державший его за поводок на шее, не дал ему приблизиться ко мне.

Я перевел дыхание и чуть не упал от облегчения. Меня провели в сопровождении через комнату в открытую дверь и в коридор. Лифты в конце холла были перекрыты, возле лестницы стоял офицер, спорящий с женщиной.

Не с какой-то женщиной – с моей женщиной.

Лиа стояла, уперев руки в бедра, и ее волосы были уложены на макушке в один из этих нелепых, тяжелых пучков. Несколько прядей упали ей на шею и пришли в движение, когда она повернулась, чтобы посмотреть на меня.

Ее рот открылся, и она попыталась сделать шаг вперед. Офицер преградил ей путь, так что мы просто продолжали смотреть друг на друга.

Я вспомнил все, о чем думал, когда возвратился в хижину после того, как высадил ее на автобусной остановке. Именно поэтому я не хотел пускать ее в свою жизнь, но она все равно была здесь – наблюдала, как меня тащат в тюрьму. Ей повезло, что я ее не застрелил.

Мой желудок сжался от одной только мысли об этом.

Офицеры, стоящие с обеих сторон, подтолкнули меня к лифту. Ближе к ней мне уже не оказаться.

— Эван? — мое имя прозвучало как мольба из ее уст.

В ответ я мог только смотреть на нее.

— Что... что случилось? — спросила она, как будто у меня был ответ, который имел хоть какой-то смысл.

У меня его не было. И, возможно, никогда не будет.

Я отвернулся от нее, когда они стали заталкивать меня в лифт. Конечно, не было никакой очевидной причины для всего, что я сделал. Я даже сам этого не мог понять, как же тогда сможет это понять кто-нибудь еще? Им лучше поговорить с собакой.

— Лиа! — я повернулся к ней и встретился с ней глазами. — Возьми Одина, пожалуйста. Пожалуйста, возьми его с собой – убедись, что с ним все будет в порядке. Пожалуйста? Сделаешь это? Пожалуйста?