На грани безумия

Саваж Шей

— Хорошо, — тихо ответила она.

— Позволь ей, — стал умолять я парня, держащего меня за левую руку. — Пусть она заберет мою собаку, хорошо?

Он ничего не сказал.

— Что вы собираетесь с ним делать? — потребовал я, когда меня подтолкнули в сторону лифта. — Пусть она заберет его! Пожалуйста!

— Все будет хорошо, лейтенант, — сказал офицер с круглым лицом, подходя ко мне. — С собакой все в порядке, и после небольшого оформления мы убедимся, чтобы он, в конечном итоге, оказался в руках этой молодой леди. Согласен?

Я кивнул.

Мои

глаза снова встретились с Лиа, и я увидел, как одна слезинка сбегает с ее ресниц и катится по щеке. Необходимость стереть эту слезу была просто невыносимой, но я не мог даже шевельнуться.

— Извини, — прошептал я.

Ее зубы вонзились в нижнюю губу, и когда она снова прошептала мое имя, из глаз полилось еще больше слез.

— Я позабочусь об Одине, — сказала она. — Я...я разберусь с этим. Тебе просто нужно... тебе нужно…

Ее голос затих, и я улыбнулся ей одним уголком рта за заботу. Мне не нужно было ничего кроме того, что обещал сделать Моретти – пристрелить меня.

Предполагалось, что они убьют меня. Зачем я перестал стрелять? Ведь если бы я не остановился, они бы меня прикончили. Взгляд назад на Лиа снова дал мне ответ – я не мог продолжать стрелять, зная, что она была поблизости.

Больше ничего нельзя было поделать, и никакая моя обычная тактика не сможет удержать меня от того, чтобы постоянно не думать о ней. Я увидел ее снова, это уже больше не просто воспоминание, я чувствовал ее присутствие. Даже когда сотрудники полиции блокировали нас от физического контакта, казалось, что мы касались друг друга.

Мне не нужно было прикасаться к ней – я чувствовал ее присутствие в холле.

Я чувствовал ее все время; с того момента, как она села в автобус, чтобы увидеться со своей матерью, и до того, как наши глаза встретились в холле. Возможно, я мог бы найти несколько способов затолкать ее в самые дальние уголки моей памяти, но я знал, что она всегда была там. Как будто она была внутри меня, и никуда не исчезала, где бы я ни оказывался.

Я стал бы ее погибелью, вполне возможно, в самом буквальном смысле этого слова.

Я не мог этого допустить. Я не мог позволить ей стать частью моей дерьмовой жизни и закончить, как Бриджет – либо от моей пули, либо от чужой. Я не собираюсь позволить этому случиться, потому что... потому что…

Потому что Ринальдо Моретти ошибался во мне.

Я точно знал, что он имел в виду, – я чувствовал это.

Взглянув на нее в последний раз, я постарался впитать в себя все, что мог. Мой разум охватил ее длинные, темные волосы, глаза, сверкающие от слез, сияющий четвертак, висящий на шее, и сохранил это навсегда в памяти. Я понимал, что это был конец всему, и это было самым лучшим выходом для нее. Я понимал это всем своим теплым, бьющимся сердцем. Осталось только найти новый способ выкинуть ее из моей головы.

Тюрьма, кажется, является хорошим отвлекающим фактором ото всего.

Поэтому я позволил им увести меня.

Надеть на себя наручники.

И отвлечь меня таким способом.

ЭПИЛОГ

Лиа

Это

было какое-то гребаное безумие.

Куда я попала?

Коридор был светлым, чистым и дорого декорированным. Конечно, не супермодно, но высококлассно. Сцена в коридоре ни коим образом не вписывалась в эту обстановку.

Несколько спецназовцев выстроились в линию вдоль стен, некоторые из них с оружием наизготовку, направленным на мужчину, которого их товарищи вывели из квартиры в дальнем конце коридора. Они подобрались, когда он появился, и их пальцы подергивались на спусковых крючках, но не достаточно, чтобы открыть огонь.

Мой взгляд был обращен на их цель.

Лицо, на которое я смотрела, было тем же самым, что и несколькими месяцами ранее, но ясные голубые глаза покраснели и опухли, и строгая военная стрижка уже не была короткой – волосы отросли и выглядели неухоженными. По крайней мере, камуфляжная форма, в которой я никогда его раньше не видела, как я и ожидала, смотрелась на нем идеально. Остальное, в том числе и то, как выглядело лицо Эвана Ардена, было совершенно диким.

В течение нескольких месяцев я искала этого человека, зная только его имя и то, что он служил, но все сведения о нем, казалось, полностью исчезли после его возвращения с Ближнего Востока. Поиски привели меня к ужасающему видео, где он стоял на коленях, а находящегося рядом мужчину казнили, и фотографиям, когда он вернулся в Соединенные Штаты после того, как был найден во время налета на секретную базу Аль-Каиды.

На этих фотографиях все еще можно было увидеть синяки, хотя они уже почти сошли. Из-за вывихнутого плеча его рука была подвязана, а в остальном, как сообщалось, он был вполне здоров.

Но его глаза…

Как будто его преследовали и до сих пор преследуют. Его взгляда, немного сомневающегося, но полного яркого и живого блеска, который я увидела в Аризоне, и след простыл. Я никак не могла увязать фотографии человека, вернувшегося с войны, с крутым и уверенным в себе мужчиной, который приковывал к себе мои глаза в своей узкой кровати и велел к нему прикоснуться. Теперь, когда я нашла его, он смотрел на меня точно таким же загнанным взглядом, пока его в наручниках выводили полдюжины мужчин.

Он стрелял в людей.

Тем не менее, это не был взгляд бездушного убийцы, он был больше похож на потерянного щенка – отчаянного, голодного и напуганного – кусающего подозрительную руку, тянущуюся под диван, чтобы его вытащить. Слезы текли по его лицу, хотя он, кажется, не обращал на это внимание.

Все фантазии, которые выстраивались в моей голове, пока я его искала, рассыпались в прах. Не будет страстного поцелуя, он не прижмет меня к своей груди – его руки надежно связаны за спиной, чтобы защитить окружающих. Но я и сама бы не стала бросаться в его объятия, чтобы почувствовать себя в безопасности и вернуть то, что у нас было в Аризоне. Я не была уверена, что теперь смогу привлечь его внимание.