На грани безумия

Саваж Шей

— Я не располагаю... никакой... информацией…

— Ты же офицер!

Я охаю, когда мешок, полный чего-то твердого и тяжелого, снова соприкасается с моим животом. Следующий удар приходится на почки, и тогда нижняя часть моей грудной клетки, выталкивает из меня воздух и заставляет вырвать на песок…

— Отпустить тебя, — сказал я, и мой голос практически перешел в шепот. — Да, это именно то, что я собираюсь сделать.

Звук выстрела

в маленькой комнате вышел оглушительным.

Я упал на колени, и холодный цементный пол послал ударную волну сквозь мое тело, когда она упала около стены. Я посмотрел на ее лицо и на аккуратную дырку в центре ее лба, желая невозможного.

— Блядь... нет…

Я почувствовал будто мой рот и горло заполняются песком, и закашлялся, пытаясь избавиться от него. Я даже мог почувствовать его вкус, – но, дотронувшись пальцами до языка, ничего там не обнаружил. Я не мог глотать, и минуту просто не мог дышать.

— Какого хрена ты это сделала?

Я снова закашлялся, и кашель превратился в удушье. Сдавленные, с трудом сдерживаемые рыдания заполнили воздух, когда мой ствол с лязгом упала на пол. Я быстро схватил пистолет, прижав к своему телу.

— Зачем ты это сделала? — закричал я на свалившееся передо мной тело. — Почему ты послушалась его? Почему?

Ответа не было.

Ответа уже никогда не будет.

Как и на многие другие вопросы, я никогда не узнаю честный ответ.

Я протянул руку и коснулся ее пальцев, как будто это как-то могло бы изменить ситуацию. Не изменило, и, хотя пальцы были еще теплыми, я знал, что скоро они станут холодными.

— Я говорил тебе, что все закончится именно так, — прошептал я. — Почему ты меня не послушалась?

Слишком много «почему».

Я упал на задницу, обнял колени и стал раскачиваться вперед и назад. Я не понимал, что происходило внутри меня, и мне это не нравилось. Мои мысли, похоже, не могли сосредоточиться на чем-то одном, и вместо этого они перескочили от одного воспоминания к другому.

Первый раз, когда я увидел ее на перекрестке.

Ощущение ее пальцев на моей груди в душе.

Запах ее кожи.

То, как я прижимал ее, пока мы спали.

Смогу ли я когда-нибудь заснуть снова?

У меня просто не было ни одного шанса пережить это.

ГЛАВА 12

ПОТЕРЯННОЕ ЗДРАВОМЫСЛИЕ

Не чувствуя собственных ног, я с трудом поднялся по ступенькам в сто сорок шестой автобус, который направлялся на север. Он был почти полностью заполнен, и, прежде чем мне удалось сесть на освободившееся место, я простоял пару остановок, держась за поручень. На следующей остановке снова набралась куча народу, и мне вокруг ничего не было видно, кроме задниц. Передо мной, споткнувшись о чьи-то ноги, чуть не упала маленькая девочка, и ее отец наклонился вниз, чтобы подхватить ее и прижать к груди. Еще через пару остановок, они тоже нашли себе места сзади.

Это была афроамериканская девчушка около четырех лет, на ее голове была надета шляпа, которая выглядела так, будто была выкроена из одного из тех ворсистых

ковриков для ванной ярко-розового цвета. На ней еще были две длинные полоски пушистой ткани, из которых, как я полагал, должен был получиться шарф, но вместо того, чтобы быть обернутыми вокруг шеи, они просто свисали с ее плеч. На концах были нашиты вставки из фетра, выполненные в виде мордочек животных. Этот шарфик был, очевидно, теплым, а выглядел и смешно, и, в то же время, очень мило.

Что же я, блядь, наделал?

Еще больше людей набилось в автобус, и водитель велел всем проходить дальше, чтобы освободить место. Пара в мусульманских одеждах проскользнула мимо людей, стоящих в проходе, и направилась к задней двери справа от меня. На ней было черное платье, а голова покрыта ярко-голубой тканью. Он был в белой рубашке на пуговицах с высоким воротником и с темной густой бородой.

Я еще не дошел до того, чтобы считать кого-нибудь членом Аль-Каиды или сочувствующим ей только из-за того, во что тот одет или какую священную книгу прочитал в определенный день и в определенном здании. Обычной моей реакцией, если такие люди находились слишком близко, была только лишь слабая дрожь, и потом я бы поворчал про себя пару минут о том, что был глуп.

В этот раз все было немного по-другому.

Я протянул руку и вытер с лица пот, выступивший на лбу. Оглянулся назад в другой конец автобуса, но волосы на моем затылке продолжали стоять дыбом и раздражали кожу головы. Мой мочевой пузырь почувствовал острую потребность опорожниться, и стоило мне только закрыть глаза, как все воспоминания вернулись.

Середина дня, к востоку от базы, прямо у ее границы. Боевики вели неприцельный огонь по базе, и у нас уже был один террорист-смертник, которого разорвало в клочья возле автобазы.

Послали за снайперми.

Нам было поручено уничтожить парней, скрывающихся в горах, но день прошел. Ни людей, ни стрельбы.

— Вы куда, лейтенант?

— Тридцать секунд, рядовой, — отзываюсь я. — Надо по нужде сходить.

Он нервно смеется, и я захожу за угол светло-бежевого здания. Перебрасываю винтовку за спину и вытаскиваю свой член из камуфляжных штанов. Мне как-то не по себе, но я отмахиваюсь от этого чувства и вздыхаю, когда ровная струя смачивает песок передо мной.

Выстрелы.

Крики.

Начинает реветь сигнализация, расположенная по периметру базы.

Пытаюсь достать свою винтовку обратно из-за плеча и одновременно засовываю член в штаны. Я спотыкаюсь, делая шаг назад, выпрямляюсь, а затем выхожу из-за угла, нацелив оружие.

Повсюду тела.

Ортега, Мэтьюс, Дэвис, Райанс – все лежат на земле, никто не двигается.