На грани измены
Шрифт:
— Я понял. Так что случилось?
— Утром Вадим отобрал у меня ключи от машины, — в трубке слышится очередной всхлип. — Сказал, что отвезет меня сам на встречу с клиентом. Я бы поехала на такси, но у меня не было времени. Вяземский не привык ждать. Когда Вадик бросил меня здесь, я сначала хотела позвонить в такси, даже набрала номер, но сбросила. Как я объясню, где я, если сама не понимаю. А телефон кнопочный, сбросить геолокацию нет возможности.
— Лар, почему он бросил тебя? И твой мобильный… — я замедляю скорость. — Где он?
—
— Сейчас найду тебя.
— Вадим сказал, заберет меня через час, — продолжает девушка. — Сказал, что мне нужно остыть.
— Чертов ублюдок, — рычу сквозь зубы. — Лар, я вижу тебя.
Сбросив вызов, я поворачиваю направо. Вдалеке виднеется маленькая фигурка Романовой, которая быстрым шагом семенит по заснеженной дороге. Остановившись возле девушки, я выхожу из машины и открываю ей дверь с пассажирской стороны. Она трясется от холода, а ее пальцы едва двигаются.
— Миша, спасибо, — оказавшись в салоне автомобиля, она начинает плакать.
— Все, прекращай, — я разворачиваю автомобиль и снова выезжаю на трассу. — Куда едем?
— Домой. Хочу забрать свои вещи.
Девушка отворачивается к окну и дрожащими руками смахивает слезы, которые непрекращающимся потоком стекают по ее щекам. На протяжении всей дороги она молчит, а я, видя ее состояние, также решаю больше ни о чем не спрашивать.
— Его нет дома? — спрашиваю я.
— Его машины нет, — она кивает на парковку и на некоторое время задерживает взгляд на своем кроссовере. — Я быстро.
— Если нужно, я могу подняться с тобой, — предлагаю я.
— Нет, спасибо. Я сама, — растерянно произносит Лара.
Не проходит и пятнадцати минут, как девушка возвращается с большим чемоданом в руках. Но идет Романова не к моему автомобилю, а к своему.
— Давай помогу, — я забираю из ее рук чемодан и кладу его в багажник. — Ты сказала, что Вадим забрал ключи от машины.
— Дома были запасные. Вероятно, Вадик забыл о них. Миш, у меня есть к тебе просьба, — она поджимает губы.
— Говори.
— Можно спрятать машину к вам в гараж? — спрашивает она, а ее глаза снова наполняются слезами. — Миша, понимаешь, у меня никого нет. Кроме дальних родственников за границей, которым и дела нет до меня. Ты — единственный, кому я доверяю. Две мои близкие подруги живут в Москве. Я рискую остаться ни с чем. А так… может, хоть машину сберегу или деньги с ее продажи выручу.
— Я могу помочь, конечно. Но какой смысл? — удивляюсь я. — Как ты ее продашь, если она была куплена в браке?
— До брака, Миш, — вздыхает Лара. — Я оформила кредит на нее, и бабушка внесла большой вклад. Я боюсь, что если она останется на виду, Вадим что-нибудь с ней сделает. Конечно, я не хочу продавать ее. Когда-нибудь все равно придется. Но для меня это память о ней.
— Хорошо, — коротко киваю. — Едь за
— Спасибо тебе.
Разобравшись с машиной, я отвожу Лару в гостиницу, а затем возвращаюсь в больницу к Инге. Негромко стучу в палату к супруге и приоткрываю дверь. Моя жена спит. Бесшумно пробираюсь к ее кровати и устраиваюсь на стуле рядом. Стоит мне коснуться ее руки, как Инга открывает глаза.
— Привет, — тихо говорю я.
— Привет, — отвечает она.
— Как самочувствие?
— Все хорошо, Миш. Расскажи лучше, что с Ларисой, — просит она, приподнимаясь на кровати.
Я посвящаю супругу во все детали произошедшего, но в ее глазах нет ни капли удивления, скорее, сочувствие по отношению к Романовой.
— Мне он никогда не нравился. Скользкий и неприятный, но кто бы меня послушал, — Инга пожимает плечами.
— Прости, родная, я такой дурак, — отрицательно качаю головой.
— Не то слово, Миш, — соглашается она. — Ты выиграл сложное дело Захарова, но не увидел рядом с собой предателя.
— Да. Могу ли я зваться хорошим адвокатом после такого? — грустно усмехаюсь я.
— Даже не знаю, — прищуривается Инга, выдерживая паузу перед тем, как сообщить мне ошеломляющую новость. — Остается только надеяться, что в роли папы ты будешь выглядеть лучше, чем в роли адвоката..
— Что? —дыхание замирает.
— Я жду малыша.
Смысл слов любимой постепенно доходит до меня, вызывая на лице радостную улыбку. Я смотрю на Ингу в упор и вижу перед собой прекрасную женщину, которая всем своим существом излучает любовь и счастье. Черт возьми, как я мог не замечать этого раньше!?
— У нас будет ребенок? — зачем-то переспрашиваю.
— Миша, да. Я только что сказала то же самое, — легкая улыбка касается ее губ. — Как тебе новость? Твоя реакция на нее слишком неоднозначная.
— Милая, я так счастлив, — я встаю со стула и осторожно обнимаю Ингу.
— Миш, беременность не превратила меня в хрусталь, — она весело усмехается. — Можешь обнять меня и покрепче.
Наши объятия становятся теплее, словно последних нескольких месяцев, наполненных многочисленными проблемами, и не было. Инга обнимает меня в ответ, и в ее прикосновениях ощущается легкий трепет. Я слышу частый стук ее сердца, которое в унисон вторит моему, и в этот момент четко осознаю — вот оно настоящее счастье.
— Когда ты узнала? — спрашиваю я. Не отрываясь от жены.
— В день нашей свадьбы, — отвечает она, и я резко отстраняюсь.
Наши взгляды встречаются. В ее глазах нет ни капли сожаления, и я понимаю причину. На протяжении нескольких недель Инга была уверена в моей связи с Бережной — разумеется, она не стала бы сообщать мне такую новость, сомневаясь в моей верности. Но между мной и Ларисой ничего нет уже много лет. И не могло быть.
— Как же долго, оказывается, мне пришлось ждать, чтобы узнать об этом, — я переплетаю наши пальцы и опускаюсь на стул.