На грани полуночи
Шрифт:
– Ливви? Боже мой! Ты еще здесь?
Лив вздрогнула, услышав резкий голос матери. Эмилия Эндикотт вышла из припаркованного у обочины «мерседеса» и направилась к ним, осторожно, стараясь не испачкать сандалии.
– Ты не должна находиться под открытым небом! – пожурила она.
– Я приду, когда буду готова, мама, – сказала Лив.
Эмилия явно была зла.
– Ясно, – сказала она. – Как всегда. Всегда все должна делать по-своему, как тебе хочется.
– Ага, – пробормотала Лив. – Как всегда.
Чтобы противостоять матери, всегда требовалась энергия.
«За исключением того незабываемого лета».
Что верно, то верно. Мать много лет упрекала ее за связь с Шоном, представляя эту связь примером того, что происходит, когда Лив ее не слушает. И на этот раз она действительно оказалась права. Лив до сих пор это было поперек горла.
Ей удалось наконец-то добиться, чтобы родители признали, что она уже взрослая и может принимать собственные решения. Но стоило появиться Ти-Рексу с банкой керосина, как вдруг родители снова почувствовали себя вправе упаковать ее в удушающую подарочную коробку. И завязать на ней широкую шелковую ленту. Семья станет гордиться Оливией Эндикотт, если только она: 1) сбросит эти ужасные пятнадцать фунтов; 2) станет носить правильную обувь; 3) будет одеваться, как леди; 4) выйдет замуж за Блэра Мэддена и 5) начнет работать в «Эндикотт Констракшн Энтерпрайзес».
Блэр выбрал неподходящий момент, чтобы положить руку ей на плечо. Она резко дернулась, не успев подавить рефлекс.
Он оскорблено сложил руки на груди и сухо изрек:
– Я просто пытаюсь помочь. Ты ведешь себя, как ребенок. Капризный ребенок.
«У меня стресс, если ты не заметил». Лив проглотила готовый сорваться с губ сарказм.
– Прости, Блэр, – сказала она. – Просто сейчас меня лучше не трогать.
Мать прошлась глазами по телу Лив, и ее губы превратились в тонкую линию.
– Не могу поверить, что ты вышла на люди в таком виде.
Лив взглянула на свои штаны с низкой посадкой и помятую майку. Она бросилась к месту пожара, как только получила звонок, не потрудившись даже переодеть пижаму. Для такого наряда у нее и в двадцать лет был недостаточно плоский живот, не говоря уже о тридцати двух. Лифчика на ней не было. Черт возьми, да она могла бы «перебросить грудь через плечо, как континентальный солдат» [12] . А что касается штанов, ну… лучше сейчас не фокусировать внимание на ее немаленьком заде.
[12] Переделанные слова из детской песенки – «Do Your Ears Hang Low?», где вместо «ушей», обыгрывается «грудь». Подробнее здесь.
Выговор заставил ее приподнять подбородок.
– Я прилично одета, – сказала она. – Все важные места прикрыты. Никто не упадет в обморок, увидев меня в пижаме.
«И, конечно, это будет не Блэр», – чуть не добавила она. Он уже много лет изводил ее, наполовину в шутку, наполовину всерьез, призывая смириться с неизбежным и выйти за него замуж. Иногда, чувствуя себя одинокой, Лив испытывала толику соблазна. Блэр был умным, милым, трудолюбивым. Да и родители бы от радости с ума сошли. Это было бы товарищеское соглашение.
Но между ними не было тепла. Абсолютно.
Естественно, ее критерии «тепла» основывались исключительно на воспоминаниях о Шоне Макклауде. Может, она всего лишь придумала всю эту дикую страсть, это головокружительное возбуждение. В конце концов, ей не было еще и восемнадцати. Лив сглотнула, горло раздирало от дыма и сдерживаемых слез. Возможно, брак без жаркой страсти будет более стабильным. В конце концов, все, что ей нужно сделать, – это оглянуться и увидеть, к каким разрушительным последствиям приводит этот самый жар.
– Ты выставляешь себя на посмешище, – заявила Эмилия. – Увидимся дома, когда ты соизволишь прийти, – закончила она и устремилась обратно к машине.
– Я отвезу тебя домой, – сказал Блэр. – Ты же понимаешь, что теперь должна повсюду ходить с сопровождением? Тебе нужно упаковать вещи.
Выражение его лица сразу напомнило Лив, почему она продолжает отвечать «нет» на его предложения. В напыщенной властности не было ничего сексуального.
– Упаковать? – спросила она. – Зачем мне упаковывать вещи? Куда я еду?
– Тебе нельзя оставаться в своем доме, Лив, – поучительно начал Блэр. – Он очень далеко, на холме, и у тебя даже нет сигнализации. Ты поселишься в Эндикотт-Хаус, где мы сможем за тобой присматривать. Барт сейчас связывается с охранным агентством, которое предоставит тебе телохранителей на полный рабочий день.
– Телохранителей? – Ее хриплый от дыма голос сорвался от возмущения.
– Конечно! – выпятил грудь Блэр. – Я сообщу Барту и полиции, куда мы едем. И ради бога, стой здесь, чтобы я мог тебя видеть.
Лив мрачно смотрела вслед уходящему Блэру. Телохранители? На полный рабочий день?
Теперь родители смогут контролировать ее день и ночь. Следить, чтобы она жила по правилам Эндикоттов. Было бы лучше просто забальзамировать себя прямо сейчас и избавить всех от лишних проблем.
– Привет, Лив, – раздался позади нее низкий мужской голос.
О, боже! Этот голос был ей знаком. Лив не могла повернуться. Мышцы не двигались, как в тот раз, когда она занялась скалолазанием. Она посмотрела вниз на середину крутого склона и застыла, пальцы онемели. Кости стали гибкими, как резина, а внутри все опустело.
Больше он не произнес ни слова. Может, стресс привел к слуховым галлюцинациям. Был лишь один способ выяснить это: обернуться.
Она заставила мышцы повиноваться и обернулась.
О, боже! Это действительно был Шон. Живот скрутило, и накатила слабость.
Боже, только взгляните на него. Он занимал все пространство. Воздух вокруг него казался наэлектризованным. Он был таким высоким, таким невероятно… большим.
Был ли он таким большим пятнадцать лет назад?
Сама она, естественно, такой, как сейчас, не была. Эта мысль ужалила ее, как укус паука. Подумать только, ее книжный магазин уничтожен, мечты разрушены, да еще и Tи-Рекс преследует, а ее все еще беспокоит толстая задница.