На грани полуночи
Шрифт:
– Зачем? Что происходит? Что за…
– Маячки, которые я посадил прошлой ночью на Лив. – Нетерпение делало его голос резким. – Группа иконок остановилась в тупике на повороте на Чеффер Крик Роуд. Одна из них только что отделилась и движется по направлению к речному каньону.
Дэви задумался:
– Может ли быть для этого другое логическое объяснение, кроме того, к которому ты, очевидно, пришел?
– Какое? Что она остановила свой лимузин в километре от подъездной дорожки ее папочки в четыре утра и пошла в
– Да, да. Успокойся. Программа загружается.
– Готов записать коды? Ох, твою мать. Иконка движется быстрее. Она в машине на старой лесной дороге. Возможно, у парня внедорожник. Можешь записать код? Мне нужно положить эту гребанную трубку! Я должен ехать! Мой сотовый не будет работать, пока я не окажусь на другой стороне обрыва.
– Диктуй, – коротко ответил Дэви.
Шон продиктовал код иконки.
– У меня в комплекте есть портативный компьютер, но к тому времени, когда я доберусь до Чефферского каньона, она будет вне досягаемости.
– Это пересеченная местность, – сказал Дэви. – Он мог подняться по Лонг-Прери или повернуть налево и направиться к озеру Орем. Все, я нашел ее. Движется на юг, на скорости пятнадцать миль в час. – Он секунду помолчал. – Это, черт возьми, отстой.
– Точно. – Шон махнул телефоном и рванул дверь джипа. Шины плевались гравием, когда машина подпрыгивала на дороге. – Я вешаю трубку. Позвони.
– Кому?
– Боже, Дэви, я должен тебе все говорить? Позвони ее родителям, копам, патрульным, в чертову национальную гвардию!
– Успокойся, – попытался урезонить его Дэви. – Ты уже открыл свою карту? Езжай туда, где остальные маячки, посмотрим, что ты найдешь. Убедись, что ситуация действительно чрезвычайная, прежде чем все обнародовать. Я не хочу навещать тебя в тюрьме.
– Кому есть дело, попаду ли я в тюрьму? – прорычал Шон. – На кону жизнь Лив!
– Мне есть, – мрачно отозвался Дэви. – Помоги мне боже, но меня это волнует. Держись. Лив едет на юг, если в той машине именно она. Позвони мне, когда доберешься туда.
Было чертовски трудно переключиться в невозмутимый боевой режим. Когда начинали летать пули, Шон обычно впадал в состояние полного спокойствия. Его не волновало, живой он или умер, концентрация доходила до поразительной степени. Но сейчас было другое дело. Господи, это была Лив.
Единственное, что могло его успокоить, – это своими же руками вырвать кишки из этого куска собачьего дерьма.
Дорога под колесами проносилась все быстрее. Шон ударил по тормозам, остановился у каньонной дороги, выпрыгнул из машины и побежал вдоль склона.
Увиденное сразило его, как кулаком в живот. Черный седан с мятым носом впечатался в дерево на дне каньона.
Шон перемахнул через бордюр, поскользнулся, скатился по гравию и с трудом продрался через кусты. Он издавал гортанные животные крики, глядя на обугленное тело Кева, на огонь, танцующий по искореженному черному металлу…
Нет. Он не может выйти из себя, пока не узнает, что произошло наихудшее.
Шон подошел к машине и заглянул внутрь.
Пусто. О боже. Ни тела, ни крови. Только содержимое сумочки Лив, разбросанное по заднему сиденью. Шон расплакался, как маленький ребенок.
Утерев слезы, он набрал номер Дэви, торопливо и отчаянно ползя вверх по холму.
– Да? – ответил Дэви. – Ну?
Шон поднялся на вершину и запрыгнул в грузовик.
– Продолжай звонить. Кто-то выбросил машину в каньон. Лив исчезла. Где иконка?
– На полпути к озеру Орем. Двигается с постоянной скоростью в пятнадцать миль в час.
Шон поднимался наверх по дороге, ведущей к ухабистой лесной тропинке.
– Делай звонки, Дэви. Если этот парень пришьет меня, ты должен помочь им найти ее.
– Не произноси подобного дерьма! – зарычал Дэви. – Ты вооружен?
– Не совсем, и это не важно. Насрать. – Он нажал на педаль газа.
Тук. Тук. Тук. Тук.
– Проснись и пой, пупсик.
Лив медленно выползала на поверхность, где звучал стук и зовущий ее голос. Она боялась открыть глаза.
Ее поджидало что-то ужасное. Она это чувствовала, сжимаясь в ожидании подходящего момента, чтобы убежать.
Открыв глаза, Лив вспомнила все, в том числе парализующий толчок страха. Она стиснула зубы, чтобы остановить слезы.
Запястья жгло. Они были крепко связаны пластмассовым ремнем, каким обычно связывают тяжелый мусорный мешок. На рот была наклеена липкая лента. Лив не могла ни говорить, ни кричать и едва дышала.
Было темно. Слабый свет просачивался через маленькое грязное окно и сквозь зазубренные трещины в грубых дощатых стенах. Воняло гнилью и плесенью, а еще витал отчетливый запах свежей полиэтиленовой пленки.
– Прямо по расписанию, – проскрипел чей-то голос.
Лив помотала головой, глядя широко раскрытыми глазами на нависший над нею кошмар в капюшоне. Она чувствовала его едкий, как у скунса, мускусный запах, поднимавшийся с земли. В руках он держал большой уродливый молоток.
Он склонился над ее телом и замахнулся молотком на стену над Лив. Бум. Лив повернулась, чтобы взглянуть. Гвоздь. Ничего хорошего это не сулило.
– Ладно, дорогая. Давай поднимем тебя. – Он схватил ее связанные запястья, дернул с такой силой, что чуть не вывихнул ей плечо, и потянул спиной к стене, затем поднял ее руки и повесил пластмассовые наручники на толстый гвоздь.
– Теперь замри, пупсик, или размажу твои пальчики в пюре.
Бум. Лив постаралась не вздрогнуть, когда он еще раз ударил молотком, сгибая шляпку гвоздя в жестокий крюк.