На грани развода. Вернуть любовь
Шрифт:
Вплетаю в его волосы пальцы и опускаю взгляд.
– Ну что ты, блондиночка? Напридумывала себе чего-то? – говорит ласково и тянет вверх мой подбородок. Его губы находят мои, муж срывает легкий поцелуй и сжимает меня за талию. – Это всего лишь консультация. Узнаем, всё ли в порядке с тобой и…
– Скажи это, Глеб, – прошу тихо, – признай, что у нас будет ребенок.
Муж каменеет, на лицо падает непроницаемая маска, а взгляд подергивается странным блеском.
Глеб
Умом я понимаю, что моя реакция
– Да что с тобой не так?! – кричит на меня жена, когда я продолжаю молчать.
Ксюша вскакивает с моих коленей, ударяясь ногой о журнальный столик, из-за чего чашка недопитого чая летит на пол, разбиваясь с громким звуком. Она игнорирует ее, обходя осколки и вставая за диван напротив, глядя на меня с яростью на лице и сжимая его спинку до побелевших костяшек.
Я знаю, что должен успокоить ее. Просто не могу. Сейчас перед моими глазами картинка, на которой ребенок забился под стол, пока вокруг него летают осколки разбитой посудой и раздаются крики разъяренных родителей.
Это наше будущее. Его будущее. Она просто не понимает этого, зациклившись на своем внезапном желании иметь ребенка.
– Я просто поверить не могу, что ты такая эгоистичная свинья! – кричит Ксюша, зло вытирая слезы, капающие из глаз. – Пошел ты, Глеб! Слышишь? Пошел. Ты.
Она убегает в спальню, захлопывая за собой дверь, а я медленно тру лицо ладонями, не зная, что делать. Моя жизнь так запуталась сейчас, что впервые за долгие годы я перестал чувствовать себя хозяином положения. Словно кто-то руководит мной, как человечком на шарнирах, переставляя в самые стрессовые локации и с интересом наблюдая, как я буду все это расхлебывать.
А ведь даже наши ссоры с Ксюшей начались из-за ребенка. Из-за Вовы. А теперь продолжаются из-за этого нерожденного еще мальца. Как нам жить дальше, если станет только хуже? Потому что я точно знаю, что станет.
Ложусь спиной на диван и тупо смотрю в потолок, прикидывая, как минимизировать потери. Проблемы с Вовой скоро завершатся. У него есть родители и есть мои деньги на лечение столько, сколько понадобится. Я не люблю этого ребенка, но испытываю к нему жалость. Он не виноват в том, что болеет и что из-за этой болезни я вынужден был принимать участие в его жизни.
Но наш с Ксюшей ребенок…
Не факт, что ему повезет так же, как Вове. И если раньше меня приводила в ужас одна только мысль в принципе быть чьим-то родителем, то теперь прямо в лоб бьет проблема посерьезнее.
Неожиданно в голове словно загорается лампочка, и я вспоминаю реакцию мамы на беременность моей жены. Что, если она знает? Что, если это была не просто боязнь вечно молодящейся женщины стать бабушкой?
Оказываюсь на ногах быстрее,
Мамы не оказывается дома. Я идиот, что не позвонил заранее, но теперь поздно думать. Еду обратно домой, набирая номер отца по пути. Они с мамой развелись, когда мне было девять, и, так как он бросил ее ради другой женщины, я не общался с ним несколько лет, пока на мое пятнадцатилетие он не изъявил желание вновь стать мне родителем.
Наши отношения похожи на отношения давних приятелей, которые видятся несколько раз в год и поздравляют друг друга с праздниками, исключительно отдавая дань вежливости. Других детей у папы нет, зато есть часто сменяющие друг друга жены – исключительно высокие блондинки модельной внешности. Правда, сейчас он в очередном разводе и живет один.
– Привет, Глеб, – слышится жизнерадостный голос в трубке, когда отец отвечает на звонок.
– Привет, пап. Не помешал?
– Конечно нет. Как поживаешь? Утряс проблемы с переездом?
– Да, все в порядке. Мы с Ксюшей уже обустроились, и на работе все улеглось. Я просто хотел сообщить тебе новость: ты скоро станешь дедом.
На долгие секунды повисает молчание, а потом папа выдыхает в трубку.
– Что ж… Не ожидал от тебя, но я рад за вас, – откашливается он. – Я знаю твою позицию в этом вопросе, но семья без детей – не семья, Глеб. Ты ведь знаешь, как я хотел еще детей, но не сложилось. Теперь хоть внука понянчу. Поздравляю, сынок!
– Спасибо, – хмурюсь я, получив не совсем ту реакцию, которую ожидал.
Неужели папа действительно рад? Что ж, его эмоции полностью противоположны маминым. И это не дает ответа на мой вопрос.
Закончив разговор, доезжаю до дома и первым делом убираю осколки разбитой ранее чашки. Пятна промокаю как могу, но ковер и кресло нуждаются в химчистке. Дома полная тишина, но я не нахожу свою жену в спальне, где она запиралась ранее. Иду на веранду, проверяю ванные комнаты и даже свой кабинет, но ее нигде нет. Наконец, последним пунктом поисков становится гостевая спальня, дверь в которую я обнаруживаю запертой. Значит, прячется. Зализывает раны.
По логике, раз она заперлась – значит, ей нужно личное пространство и лучше оставить ее в покое. Вот только к моей блондиночке нельзя применять логический подход. Она эмоциональная девочка, наверняка обижается, что я не иду к ней, считает себя заброшенной и от этого чувствует еще большую обиду. Поэтому я нахожу ключи от гостевой в ящике стола в кабинете и, отперев дверь, тихо захожу в комнату, находя в полутьме свернувшуюся в клубочек фигурку на кровати.
Ксюша не издает ни звука, не дергается, так что, решив, что она уснула, я медленно заползаю на кровать и обнимаю ее за талию, прижимаясь грудью к хрупкой спине.