На грани риска
Шрифт:
Мне тоже довелось попробовать мясо белоперой акулы, вымоченное в соленой воде и в уксусе, отбитое, а затем зажаренное. Бифштексы тем не менее оставались жесткими, а сложная обработка не отбила неприятного запаха и привкуса. Так мы и не открыли тайну приготовления акульего мяса. Может быть, нам попался малосъедобный вид? Впрочем, и для несъедобных видов человек нашел применение: высушенное и растертое мясо превращается в муку, содержащую до 85% животного белка.
Но особого внимания заслуживают акульи плавники. Увидев на одной из улиц Сингапура разложенные на тротуаре для просушки сморщенные желто-коричневые пластины, наполнявшие воздух отвратительным смрадом, мы никак не могли себе представить, что они имеют хотя бы отдаленное отношение к пище. Однако они и есть основа знаменитого супа из плавников акулы, любимого гурманами всего света. Мы также отведали этот деликатес, похожий на слегка растаявший ароматный киселеобразный холодец буроватого цвета. После бесплодных усилий отыскать в памяти что-либо напоминающее это блюдо мы пришли к убеждению, что суп из плавников акулы похож только на суп из плавников акулы.
А замечательная акулья шкура!! На вид она гладка и бархатиста, но внешность эта обманчива. Она жестка и шершава, как драчовый напильник. Если взглянуть на акулью шкуру через сильное увеличительное стекло, глазам представится удивительное зрелище: вся она покрыта бесчисленными крохотными зубиками. Точь-в-точь как настоящие! Они имеют все их необходимые детали: пульпу, пронизанную веточками нервов и кровеносных сосудов, соединительную ткань, костную основу - дентин, покрытую сверху прочной желтоватой эмалью. Правда, они лишены корней и как бы вставлены в кожные лунки. Страдай акула от зубной боли, она, вероятно, была бы самым несчастным созданием на земле. Полезность шершавой акульей шкуры, наверное, первыми оценили ее соседки рыбы. Так, радужные макрели, подкравшись к акуле со стороны хвоста, ловко трутся о ее спину, чтобы избавиться с помощью живого рашпиля от надоедливых паразитов. Еще в Древней Греции мастера-краснодеревщики использовали шкуру акулы при обработке изделий из эбена и палисандра, а рабы-каменотесы полировали ею мраморные глыбы для храмов и дворцов. Для других целей она была практически непригодна: слишком жестка и груба. Лишь после второй мировой войны был найден промышленный способ превращения акульей шкуры в шагрень. Вскоре она стала достойным конкурентом всех известных кож, которым могла дать сто очков вперед и по красоте, и по прочности. Да и какое еще животное на земле могло похвастать шкурой, прочность которой на разрыв превышала полтонны на один квадратный сантиметр? Недаром говорят, что ботинки из шагрени легче потерять, чем сносить. Если заглянуть в Сингапуре, Бомбее или Гонконге в лавку, где торгуют изделиями из акульей кожи, глаза разбегутся от обилия изящных сумочек, тисненых бумажников и портфелей, легкой элегантной обуви.
Но особого внимания заслуживает акулья печень. И не только своими необычайными размерами (например, у трех с половиной метровой тигровой акулы печень весила 77,2 килограмма, а у четырехметровой акулы-молот - 65 килограммов). И даже не потому, что из нее изготавливают нежнейший паштет гордость сиднейских кулинаров. Печень акулы просто начинена замечательным целебным рыбьим жиром. Ему находят применение в самых различных областях: в пищевой промышленности - для изготовления маргарина, в парфюмерии - для получения душистого мыла, в металлургии - для закалки специальных сталей, в технике - в качестве высокосортных масел для смазки часовых механизмов.
В начале второй мировой войны в жире акульей печени обнаружили витамин "А", и притом в количествах, во много раз превосходящих его содержание в прославленной тресковой печени. Американские бизнесмены поспешили воспользоваться этим открытием, и вскоре почти 75% препарата витамина "А", изготовленного в США, получали из печени акулы. Печеночный бум стал затихать только тогда, когда химикам удалось разработать более дешевый способ получения этого препарата - синтетическим путем.
Печень акулы хранила для медиков еще один сюрприз. Им оказалось неизвестное ранее вещество - изопропеноид из группы терпенов, выделенное из ткани акульей печени еще в 1916 году и названное скваленом. Полагают, что он может быть использован для лечения ряда сердечных заболеваний и даже некоторых форм злокачественных опухолей. Но пожалуй, наиболее оригинальное применение акульему жиру нашли жители Бермудских островов. По их утверждению, этот жир, налитый в бутылку, мутнеет с приближением шторма, предсказывая погоду лучше любого барометра.
Фармацевты не оставили без внимания и увесистую поджелудочную железу. Из нее научились извлекать спасительный инсулин и необходимый для лечения многих желудочно-кишечных заболеваний панкреатин. Устрашающие акульи челюсти, очищенные и отполированные руками умельцев, превращаются в великолепные сувениры. А грозные треугольные зубы, которыми некогда утыкивали боевые палицы племена, населявшие тихоокеанские острова и атоллы, ювелирно просверленные и нанизанные на шелковинку, превратились в экзотические бусы. Впрочем, зуб служит и для более "серьезной" цели. Как утверждают ловцы жемчуга и собиратели раковин от Микронезии до Полинезии, зуб обладает чудесным свойством: повешенный на шею, он отпугивает акул от владельца сего амулета.
Следовательно, мясо, шкура, внутренности, зубы - все может быть пущено в дело, все, вплоть до позвоночника, из которого изготовляют изысканную тросточку, нанизав позвонки на металлический стержень. А из остатков хрящей и непригодных обрывков шкуры получают высокосортный желатиновый клей.
Помимо всех прочих достоинств акула - источник острых ощущений и переживаний и особенно ярких воспоминаний для рыболовов. Тот, кто хоть раз держал в руках туго натянутый шнур, на конце которого бьется, то выскакивая из воды, то устремляясь в глубину, огромная хищная рыбина, никогда не забудет этих волнующих минут.
Итак, оказалось, что акулы не такой уж заклятый враг человека, как это считали раньше. Надо думать, что наступит время, когда надежные средства защиты заставят рассеяться мистический страх перед акулами и люди по достоинству оценят этих грозных, но столь полезных обитателей голубого континента.
С ПАРАШЮТОМ НА ПОЛЮС
Обстановка на Северном полюсе, как известно, несколько иная, чем, например, на Тушинском аэродроме. Сбрасывая на полюс парашютиста, ему надо дать не букет цветов, как во время авиационного праздника, а двухлетний запас продовольствия, палатки, снаряжение, оборудование.
М. В. Водопьянов.
На крыльях в Арктику
В спальном мешке было тепло и уютно. Тихо постанывал ветер в трубке вентилятора. Поземка по-мышиному осторожно скреблась в стенку палатки. Где-то тревожно потрескивал лед. Время от времени с тяжелым "у-ух" скатывалась ледяная глыба с гряды торосов.
Я лежал полузакрыв глаза, прислушиваясь к этим звукам, которые стали такими привычными за два месяца палаточной жизни на дрейфующем льду в центре Арктики.
Лучи незаходящего полярного солнца с трудом проникали сквозь толстую пленку наледи, покрывшей круглый глаз иллюминатора, отчего в палатке царил хмурый сумрак. Меблировка палатки была более чем скромной. Две походные койки-раскладушки с кирзовыми кулями спальных мешков с пуховыми вкладышами. Складной столик, заставленный баночками и коробочками с порошками, таблетками и мазями, отсвечивающий потускневшим хромом стерилизатор со шприцами и хирургическими инструментами. Между койками стоял большой фанерный ящик из-под радиозондов с надписью на боку, выведенной черными корявыми буквами: "Порт отправления - Москва, порт назначения - Диксон".
Ящик служил обеденным столом, о чем красноречиво свидетельствовали многочисленные пятна всевозможных размеров и расцветок, стопка немытых алюминиевых мисок и пол-литровые эмалированные кружки с коричневыми льдышками чая.
Вместо стульев четыре десятикилограммовые жестяные банки с пельменями, аккуратно обтянутые толстой мешковиной. Пол в два слоя был застелен оленьими шкурами. Правда, они давно утратили свой первоначальный нарядный вид. Их когда-то пушистый, отливающий коричневым блеском мех свалялся, смерзся, превратившись в скользкий, твердый, бугристый панцирь.
Слева от входа притулилась коротконогая газовая плитка на две конфорки. От нее тянулся толстый черный шланг к внушительному стальному баллону с жидким пропаном. На ночь плитку обычно гасили, и не столько по соображениям пожарной безопасности, сколько из экономии. По утверждению наших хозяйственников, в спальном мешке из волчьего меха не замерзнешь даже на полюсе холода, а каждая капля газа, совершив путешествие из Москвы к Северному полюсу, превращается в чистое золото. Однако стоило только выключить газ, как мороз лихо принимался за дело. Вода в ведре промерзала до дна, превращаясь в голубоватый слиток, а красный газовый баллон покрывался нарядным, причудливым узором инея.