На грани возможного
Шрифт:
Бишоп положил руку ей на плечо.
— Ханна права. Мы встретим эту угрозу вместе. Мы разберемся с ней. Мы всегда это делаем.
Несмотря на храбрые слова, по ее позвоночнику пробежала дрожь ужаса. Холод проник в ее плоть, холод, от которого она не могла избавиться.
Зло, терзающее этот город, еще не погасло.
Ханна не могла представить этого генерала человеком из плоти и крови, скорее безликой тенью, чудовищем из кошмаров.
Еще один Синклер, восставший, как призрак из пепла, угрожающий
Поморщившись, Лиам поднялся, прижав одну руку к перевязанному боку.
— Сядь на место, — приказала Эвелин.
— Нет времени, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Эвелин хлопнула в ладоши.
— Ладно, на сегодня хватит. У меня есть два пациента, которым нужен отдых.
— Позже, — пробурчал Лиам. — Я не могу отдыхать…
— Сегодня ты отдыхаешь. — Эвелин повысила голос, ее челюсть сжалась. Ей не нравилось его поведение. — Отдавай приказы Бишопу, или Рейносо, или Дейву, Аннет, или Перес. У тебя есть дюжина людей, готовых выполнить любые твои просьбы.
— Лиам, — сдавленно произнесла Ханна.
Эвелин очистила, зашила и закрыла его рану, намотав свежую повязку на туловище, но не раньше, чем Ханна увидела, как от раны разрастается кроваво-красная инфекция и ползет наружу яркими алыми и пурпурными полосами.
Она почувствовала кислый привкус страха в горле. Эвелин не преувеличивала: в этом мире, где нет скорой помощи и больниц, вышедшая из-под контроля инфекция означала катастрофу.
Лиам продолжал упорствовать и действовать. Непременно что-то должно было поддаться. Что-то должно сломаться.
Она понимала, зачем ему понадобилось искать Бруксов, а потом Квинн, но это не означало, что Ханна не волновалась. Это не значит, что возможные последствия не настолько ужасны.
Долгое мгновение он смотрел на нее, эмоции боролись на его суровом лице.
Яростная привязанность сжала ее грудь. Пусть Лиам не носил титул, но он оставался их лидером. Тот, от кого они все зависели.
Он знал это и с готовностью нес это бремя. Но он не мог отказаться от него по собственному желанию. Это было заложено в нем, это часть его самого. Он хотел их защитить.
И это взаимно. Они тоже могли позаботиться о нем.
Если Лиам научится им это позволять — позволять ей.
Словно почувствовав напряжение в комнате, Призрак поднял голову и негромко протяжно завыл. Он прижал уши и заскулил еще печальнее.
— Все в порядке, мальчик, — успокаивала Ханна. — Все мы согласны, теперь. Правда?
Бишоп шагнул вперед.
— Скажи мне, что делать, брат.
Покорившись, Лиам опустился обратно на койку, мрачно хмурясь. Сдаваться — не в его характере.
— В моем рюкзаке лежит карта Мичигана. Принеси ее мне. Нам нужно подготовиться. Сейчас мы слепы и уязвимы.
Глава 4
Квинн
День сто третий
Квинн пробиралась по мокрому, полурастаявшему снегу. Каждое движение приносило боль и ломоту. Все ее тело покрывали синяки.
На краю парковки она замешкалась. Прохладный воздух холодил ее щеки.
По небу неслись плотные серые облака. Температура держалась на уровне четырех градусов. После того, как несколько месяцев подряд холод от ветра достигал отрицательных двузначных цифр, это даже приятно.
Бодрящий ветер трепал ее волосы. Квинн была в куртке, AR-15 перекинута через плечо, одна рука засунута в карман, пальцы сомкнулись над рогаткой.
Порезы на ее ладони болезненно ныли сквозь бинты, пульсируя вместе с биением ее сердца, с ее горем, сожалением и гневом.
Ей хотелось во что-нибудь выстрелить. Или свернуться в клубок и реветь целый век. Или и то, и другое.
Она стояла на заднем дворе церкви Кроссвей. Каменный шпиль церкви возвышался над ней на углу Мейн и Риверсайд-роуд. Фанера закрывала разбитые витражные окна.
Три месяца назад она, пошатываясь, вышла из этого здания, обливаясь чужой кровью, с маленькой дрожащей рукой Майло в своей.
Квинн вытащила Майло из самого ада.
— Можешь подойти поближе, — раздался глубокий голос. — Нет нужды красться.
Квинн вздрогнула. Она думала, что одна. Она ведь такая супершпионка.
В нескольких ярдах от парковки Аттикус Бишоп стоял на коленях под группой бесплодных кленов. Погруженная в свои мысли, она не заметила его присутствия.
Перед ним из трех курганов земли возвышались три деревянных креста — один большой, два поменьше. Каждый крест примерно в три фута высотой представлял собой конструкцию из скрепленных гвоздями брусьев.
Все еще стоя на коленях, Бишоп повернулся, чтобы посмотреть на нее. Он склонил свои широкие плечи, его лицо посерело от усталости и печали. Две мокрые дорожки вели по его щекам в щетинистую бороду.
Он плакал. Оплакивал свою погибшую семью.
Квинн вторглась в его владения. Ей не следовало приходить.
Она сглотнула, ее рот пересох как пустыня.
— Я не кралась. — Хотя и кралась. Вроде того. — Я пойду…
— Нет. — Бишоп вытер покрасневшие глаза тыльной стороной руки. Его лицо прояснилось, и он улыбнулся. — Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты осталась.
Бишоп никогда не относился к ней иначе, чем с добротой. Квинн не могла ему отказать.
Она снова взглянула на кресты, затем оцепенело кивнула.