На грани выживания
Шрифт:
— Мы дали ему слово. Лиам Коулман и я будем его выполнять.
По залу прокатился ропот отвращения. Несколько человек выругались.
— Это бред! — крикнула Сандра Перкинс.
— Мы заключили сделку, — заявила Ханна. — Жизнь Лютера за склад оружия. Мы победили с этим оружием. И победили, не потеряв еще больше жизней.
Лицо Коринны исказилось.
— Сделка с дьяволом не считается.
— Мы не будем вытаскивать этого человека на улицу и убивать его, — повторила Ханна, ее пульс громко стучал в ушах. — Этого не случится.
— Я
Коринна перевела свой язвительный взгляд на Аннет, в нем кипело столько горя и ярости, что директор вздрогнула.
— Жаль? Вы сожалеете? Разве сожаление вернет моего мужа? Сожаление не даст мне и моему сыну справедливости!
— Коринна… — начал Дейв. — Мы понимаем…
— Очевидно, что вы ничего не понимаете! — Коринна вскочила на ноги. — Мы охотно сражались против Розамонд, Саттера и ополченцев. Мы были готовы сражаться и умереть. Мы отдали все! А теперь вы собираетесь пощадить это чудовище? Он убил наших людей. Теперь мы убьем его. Это справедливость!
— Я не могу не согласиться, — проговорила Перес. — Как только эти психопаты открыли огонь по мирным жителям, они потеряли право быть людьми. Мы должны избавиться от него, как от мусора.
В зале начался хаос.
— ХВАТИТ! — Бишопу не требовался мегафон. Его глубокий баритон пробился сквозь шум, шокируя людей и заставляя их замолчать.
— Коринна и Джонас, — продолжил он все еще громко, но мягко, — я понимаю вашу боль и ваш гнев. Каждого члена семьи, потерявшего близкого человека из-за ополченцев, мы понимаем. Мы скорбим вместе с вами. Мы страдаем вместе с вами. Но большее кровопролитие — это невыход.
Постепенно толпа успокоилась, выражения лиц по-прежнему оставались мрачными и сердитыми, но сдержанными. Никто не мог спорить с Бишопом. Каждый из присутствующих знал, как много он потерял, его жена и дочери пострадали в результате уловки Розамонд, чтобы ввести ополчение и завладеть городом.
Горожане могли не соглашаться с ним или не верить в его веру, но они его уважали. Каждый из них. Ханна видела это в их глазах.
— Факт остается фактом: Лютер — военнопленный, — отметил Бишоп. — Он добровольно отдал себя под нашу опеку, предоставив бесценную информацию в обмен на свою жизнь. Убить его теперь будет просто неэтично. Он останется в плену, пока совет не придет к соглашению об альтернативном варианте.
— Этика нынче не слишком актуальна! — воскликнула Тина Ганди.
— Этика и мораль всегда имеют значение, — ровно ответил Бишоп. — До тех пор, пока у меня есть хоть какое-то право голоса. Пусть мы пока сами по себе, но Америка остается Америкой. Я буду следовать ее законам и конституции, насколько смогу. Бог мне свидетель, я буду стараться поступать правильно и нравственно.
— Как и я, на посту начальника полиции, буду делать то же самое, — подчеркнул Рейносо.
— Как и совет, — поддержал Дейв.
На лице Перес промелькнула
Раздосадованная, Коринна покачала головой, разочарованная, побежденная, все еще в ярости, но и она не стала выступать против Бишопа.
Вместо этого она повернулась, протиснулась мимо нескольких человек к среднему проходу и направилась в заднюю часть зала. Несколько десятков голов повернулись, чтобы посмотреть, как она уходит.
Коринна махнула рукой сыну, и Джонас последовал за ней, не говоря ни слова. У двери она остановилась и повернулась к ним лицом.
— Попомните мои слова, вы пожалеете об этом решении.
Дверь закрылась за ними со звонким щелчком.
Глава 11
Ханна
День восемьдесят восьмой
— Если между нами будет раскол, мы пропадем, — сказала Ханна.
— Я согласен, — поддержал Бишоп. — Мы должны работать вместе.
Аннет устало покачала головой.
— Звучит хорошо, но толку от этого нет. Вы сами все видели — абсолютный хаос. Все озлоблены, раздражены, напуганы. Это чудо, если кто-то из них хоть о чем-то договорится.
После шумного собрания горожане наконец разошлись по домам, вернувшись к повседневной тяжелой работе. Людям приходилось готовить еду с нуля, сажать сады, заготавливать дрова, стерилизовать воду, устанавливать блокпосты и патрулировать территорию вокруг города.
Совет остался, чтобы обсудить еще несколько деталей.
Они проголосовали за изгнание Лютера из города под угрозой смерти, если он когда-нибудь вернется, но еще не назначили дату или конкретные детали.
Перес хрустнула костяшками пальцев, выражение ее лица оставалось грозным.
— Вы знаете, как я отношусь к Лютеру, но голосование есть голосование. Я буду поддерживать Совет. Что касается жалобщиков, то все, кто не согласен с планом, могут паковать чемоданы и маршировать отсюда. Или, может быть, мы применим высшую меру наказания к их жалким задницам. Посмотрим, как им это понравится.
— Мы не можем вешать людей за плохое отношение, — язвительно сказал Дейв.
Перес ссутулилась в своем кресле.
— Ты уверен?
— После той катастрофы, которая здесь произошла, я начинаю склоняться на сторону Саманты, — призналась Аннет.
— Дайте людям еще один шанс, — возразила Ханна.
— Мы дали им много шансов. Но они все равно не понимают.
— Предоставим еще один.
Перес закатила глаза, но в конце концов сдалась. Полнотелая латиноамериканка, Саманта Перес была немногословной и яростной, и могла постоять за себя в кулачном бою, в драке с оружием — в любой драке. Такую женщину хотелось иметь на своей стороне.