На грани
Шрифт:
— А ты сказала ей, что мы все ее ждем, да? И про Стеллу сказала?
— Да. — Изо рта ее вместе с этим словом вылетели кусочки печенья. — Я уже это тебе говорила.
— Да, милая, я помню. Но не могла бы ты в точности повторить те слова, которые сказала насчет нас?
Она мотнула головой и опять сжала челюсти. Не хотела бы я сейчас очутиться в шкуре Пола! Молчание.
— Лили, — осторожно окликнул девочку Пол. И затем уже настойчивее: — Дорогая, это важно.
Она резко вскинула на него голову и выпалила:
— Я ведь сказала, что вы были в саду, сказала, да? — Она почти кричала. — Ты что, не слышал? — Она рванулась от него всем
В таком скандальном настроении (по счастью, для нее не характерном) Лили бывает невыносима. Когда другие дети орут и вопят, она замыкается, уходит в себя и словно отсутствует или не слышит — эдакая своеобразная форма гражданского неповиновения. Пол положил руку ей на коленку. Она отдернула ногу. Как политика такая форма протеста доказала свою эффективность, по существу изгнав британцев из Индии, и если бы не предпринять немедленных мер, то нас в тот вечер ожидало бы поражение. Уперевшись рогами, ничего не добьешься, а в таком положении можно оставаться сколь угодно долго. Поверх головы Пола я переглянулась с Майклом. Он скромно потупился, затем рассмеялся:
— Послушай. Анна не захотела с нами говорить, потому что она позвонила Лили, — весело проговорил он, подходя и обнимая любовника за плечи. — На ее месте я поступил бы точно так же. Ты словно ревнуешь, Пол.
Пол бросил на него сердитый взгляд. Лили перехватила этот взгляд и быстро обернулась к Майклу, проверяя, исчерпан ли уже конфликт, потом подумала и решила спустить все на тормозах. Она расслабилась. Невооруженным глазом было видно, как опустились ее плечи. Воздух в комнате стал циркулировать свободнее.
Несколько секунд я наслаждалась разрядкой.
— И я не сомневаюсь, что нам она позвонит попозже, — сказала я, уверившись в безоблачности горизонта. — Когда ты уже ляжешь. — Я помолчала. — Кстати, ты знаешь, который час?
Она вздохнула, но тучи рассеялись, легкий ветерок никак не предвещал бури.
— Ой, Стелла... Завтра же воскресенье! — заныла она. Теперь это была прежняя Лили.
— Охотно допускаю это, но Стелла права — пора спать, — вмешался Пол голосом уже более мирным. — Отправляйся-ка ты в постель! Кто тебя проводит, я или Стелла? Как ты хочешь?
Она помолчала, глядя то на одного, то на другого.
— А можно еще печенья?
— Нет, — в один голос сказали мы.
Она пожала плечами и указала на Майкла. Тот широко улыбнулся.
— Хороший выбор! Я сделаю это с огромным удовольствием, только при условии, что не надо будет в который раз читать сказку про пожирателя великанов!
Дав Майклу руку, она позволила увести себя наверх. Я смотрела им вслед. Гармония была восстановлена. Как можно считать детей беспомощными? Да в бою они закаленнее и опытнее немецкого танкового дивизиона! Хотя истинное их призвание — выступать в качестве миротворцев.
Хоть некоторым, возможно, это и показалось бы умением не по возрасту, но лично мне нравится, как ловко Лили манипулирует взрослыми. Это доказывает ее уверенную ориентацию в мире — качество, которым я в детстве вовсе не обладала, хотя следует признать, что обстоятельства тут были не на моей стороне.
У двери она оглянулась.
— Если мама опять позвонит, вы меня разбудите? — Как это я упустила из виду необходимость дать ей такое обещание!
Пол кивнул.
— Конечно, котик. Иди, иди наверх, а я скоро подымусь пожелать тебе спокойной ночи
Они вышли вместе так, будто привыкли делать это ежевечерне. Я лишний раз подивилась положительности, которую проявил в тот день Майкл, и подумала, что переживания еще теснее сблизят их с Полом, укрепив эту связь. Интересно было наблюдать Пола рядом с человеком, значительно его моложе. По сравнению с легкомысленным стилем Майкла Пол казался более собранным, сосредоточенным. Возможно, общение с Майклом поспособствовало наконец запоздалому взрослению Пола (мне всегда казалось, что красивые гомосексуалисты обречены брать на свои плечи груз чьих-то сексуальных надежд), позволило ему стать самим собой.
Многое приоткрывалось и зрелищем того, каким он был с Лили — пытливость, семейственность, налет строгости при большой любви. Только сейчас я начала осознавать, как в прошлом я недооценивала его, видя в нем лишь дополнение: эдакий симпатичный парень, разыгрывающий роль отца при основном родителе — Анне. Насколько сложнее было ему отстоять свое мужское начало, настолько же труднее оказалось определить характер его родительских чувств.
Пора наконец поподробнее остановиться на том, что собой представляла наша странная нетрадиционная семья, чьим центром, можно сказать — чьей отмычкой, являлась Лили.
Мне известно, что теоретически считается, что воспитание мало что значит по сравнению с природой, которая всегда возьмет свое, но я должна сказать, что пятнадцати минут общения с Лили в младенческом возрасте оказывалось достаточным, чтобы пересмотреть такой взгляд. Потому что девочка эта, казалось, с самого рождения была вооружена всем необходимым, чтобы вести игру на равных. Единственный ребенок матери-одиночки. Что от него требуется? Покладистый нрав, умение младенцем спать всю ночь без просыпу, привязанность к достойным доверия и доказавшим свою надежность взрослым и врожденная уверенность в том, что окружающие станут обращаться с тобой так, как ты станешь обращаться с ними, а значит, все будут восхищаться тобой и любить тебя. Лили общительная и в то же время замкнутая. Если использовать ее как аргумент в споре: что лучше — воспитание в нетрадиционной семье или же в традиционной, но где царит разлад, то пример этот мог оказаться внушительным и переломить собой ход дискуссии.
Конечно, свою роль играли и мы. С самого начала мы все трое образовывали надежную и прочную структуру, в которой мог расцвести этот необычный цветок. Мой вклад заключался в постоянных визитах — моих к ним и их ко мне, солидных счетах за телефон (с Лили я разговариваю не реже, чем с Анной) и все возрастающих тратах из моего более чем достаточного бюджета на игры, книги и дорогую детскую одежду.
Пол занимался Лили не меньше моего, как это ни было странно, если учитывать другую сторону его жизни как гомосексуалиста. Возможно, втайне он всегда мечтал о ребенке и знал, что это для него единственный шанс. Не будучи с ним достаточно близка для расспросов, я тем не менее уверена, что и он всегда оказывает им поддержку не только эмоциональную, но и финансовую. И с тех пор, как курсы компьютерного дизайна, на которых он впервые тринадцать лет назад познакомился с Анной, превратились в прибыльную и солидную фирму компьютерного программирования и доходы Пола увеличились, соответственно увеличилась и его финансовая помощь Анне. Поначалу Анна стеснялась ее принимать, но в конце концов отказываться от нее было бы просто неблагодарностью. Поддержка Пола делала жизнь их легче, а их поддержка обогащала его жизнь.