На границе
Шрифт:
Не было сил встать. Он так и остался лежать на мягком, пушистом бугорке, который только что был живым. И вдруг ему стало нестерпимо жалко ирбиса…
Белов поднялся на полку и включил фонарь. Он увидел Сергея в изодранной штормовке с окровавленной рукой, лежавшего в обнимку с большой серовато-зеленой кошкой. Пасть зверя была безвольно открыта, на губах висела густая
Белов осторожно перевернул Ларина на спину. Сергей тихо застонал, открыл глаза.
— Коля, посмотри, что там с локтем? — чуть слышно прошептал старший лейтенант.
— Да, я сейчас. Я быстро… — скороговоркой сказал Белов, — Подожди, Сережа…
Он снял со спины капроновую бухту. Тонкая веревка с тяжелым грузилом на конце стремительно полетела вниз. Там, под стенкой, стоял наряд пограничников. Они должны были привязать к веревке рюкзаки. Впопыхах Николай забыл закрепить конец, держал его в руках и теперь с ужасом думал, что будет, если от внезапного рывка выпустит его. Обмотав ладонь, он до боли сжал кулак.
Наконец веревка натянулась. Потом он почувствовал, как кто-то два раза дернул за нее — значит, грузило достигло цели. Николай хотел сразу же закрепить конец на поясе, но передумал: сейчас солдаты привяжут первый рюкзак, еще раз дернут веревку два раза. Что, если они сделают это быстро? Он начнет закреплять, а они дернут…
Нет, надо выждать. И Белов, смахнув плечом пот с виска, терпеливо ждал… Но вот веревка ожила — врезалась в пальцы, дважды отчетливо вздрогнула. Белов осторожно освободил ладонь, закрепил конец на поясе. Облегченно вздохнул и, перебирая руками, начал медленно поднимать рюкзак. Вскоре ценный груз был у его ног. И опять веревка, извиваясь, заскользила вниз, и снова ожидание обусловленного сигнала — второй рюкзак также благополучно прибыл к месту назначения. Теперь они могли продолжать свой опасный путь. Теперь у них было оружие, теплая одежда, еда.
Белов торопливо развязал рюкзак. Сверху лежала фляга с чаем. Она была теплая. Видимо, сержант, командовавший нарядом пограничников, все время держал ее за пазухой.
— Сережа, глотни, сразу полегчает…
Ларин припал посиневшими губами к металлическому кругляшку.
Белов тем временем достал походную аптечку. Ножом отрезал рукав штормовки. Тщательно, как на экзамене, он обработал края раны йодом. Разорвал зубами «индивидуальный пакет», осторожно наложил стерильные подушечки, начал делать повязку. Пальцы дрожали — бинт ложился неровно, образуя «карманы», приходилось все время переворачивать его.
Белов постоянно поглядывал на лицо Сергея, пытаясь понять, не причиняет ли боль. Ларин спокойно наблюдал за его работой, одобряюще улыбнулся, сказал:
— Красиво бинтуешь. Прямо спираль получается.
— Не давит?
— Нет.
Закончив перевязку, Николай приготовил шприц с длинной иглой.
— Что это?
— Противостолбнячная сыворотка.
Белов быстрым движением проколол кожу, сделал инъекцию и тут же похолодел от внезапной мысли.
— Нужно спускаться, — мрачно сказал он.
— Почему? Я хорошо себя чувствую.
— Не в этом дело. У тебя может начаться бешенство.
Ларин хмыкнул, с нарочитой ехидностью спросил:
— С какой стати? Я всегда отличался хладнокровием.
— Не дури, Сережа! — Белов был не на шутку встревожен, — От укуса… Слюна этой кошки попала в рану. Они ведь, как правило, не нападают на человека. Соображаешь?…
Ларин немного помолчал, облизал пересохшие губы, потом неуверенно сказал:
— Ладно. Побесимся немного…
— Ты что? — возмутился Николай, — В клинической стадии болезнь неизлечима!
— Значит, я обречен? — Ларин прищурил глаза.
— Нужно начать прививку специальной вакцины. А у меня ее нет.
— Что ты мне голову морочишь? Мы возьмем его сегодня… А потом делай, что хочешь!
— Пойми, Сережа, это дикое животное. Неизвестно, в каком состоянии оно находилось. Иногда болезнь длится несколько часов — и все! Конец…
— Хорошо. Какие ее признаки?
— Трудно заметить, особенно здесь, в горах: расстройство дыхания — мало воздуха, трудно сделать глоток, раздражительность…
— Считай, что раздражительность уже есть, — хмуро сказал Ларин, — Нужно рискнуть, Коля. Пойми, другого выхода нет. Доставай радиостанцию…
Белов глянул в темноту пропасти, на какую-то секунду задумался, а затем решительно произнес:
— Товарищ старший лейтенант, прошу разрешить мне доложить начальнику отряда о происшествии. — И, чуть смягчив голос, добавил: — Я все-таки офицер медицинской службы, и у меня свои обязанности.
Начальник пограничного отряда полковник Иван Семенович Шрамов, сняв ботинки, лежал на диване в своем кабинете. За окном завывал ветер, в свете фонаря пролетали снежные линии.
Шрамов ждал сообщение от Ларина, а его все не было. Час тому назад с участка доложили, что поисковая группа ушла на стенку, вроде движется хорошо. На вопрос: «По каким признакам вы определили, что все идет нормально?» — сержант, обеспечивающий подъем, простодушно ответил: «Пока сверху ничего не упало».
Иван Семенович нервничал, зябко ежился, подергивал плечами. Он уже знал: на горы навалился облачный фронт, а это означало, что даже утром вертолеты не смогут помочь поисковой группе.
Шрамов, покусывая нижнюю губу, пытался просчитать возможные варианты дальнейших действий. Первой неизвестной величиной в этой задаче, самым большим «иксом» — было предположение Ларина о перебросе. Он поверил догадке начальника заставы, потому что отлично знал этого вдумчивого, старательного офицера.
Как только Ларин доберется до развилки, «икс» станет реальным событием. Даже если поисковая группа опоздает и лазутчик проскочит, то все равно Ларин установит факт его прохождения; каждый пограничник знает: человек не может пройти, не оставив следа. И тогда будет включен в действие другой вариант — сложный, трудоемкий, но необходимый, который обязан привести к успеху.