На границе
Шрифт:
Но если поисковая группа не дойдет? Что тогда?
…Раздался тихий гудок селектора. Шрамов вскочил, в одних носках подбежал к столу, нажал кнопку.
— Слушаю.
— Товарищ полковник, старший лейтенант Ларин вышел на связь.
8
В горы вползал серый мерцающий рассвет. Корявые тучи неслись над вершинами, посылая их колючей ледяной крупой. В ущельях клубился фиолетовый туман — там еще дремала ночь.
Чтобы выйти на гребень, лазутчикам нужно было пересечь небольшую поляну, над которой нависал лавиноопасный склон. Кадыр-хан, наученный
— Ложись! — крикнул Кадыр-хан Гафару, и сам поспешно прыгнул за камни.
Он продолжал наблюдать за неизвестными и по тому, как быстро они заняли позицию, понял: это военные, и еще он понял, что его заметили.
«Вот и все… — тупо подумал Кадыр-хан. — Сколько мук, сколько страданий… И ради чего?»
Как это ни странно, страха не было.
— Лежи. Не высовывайся, — прошептал он Гафару.
«Может, случайный патруль? — ухватился Кадыр-хан за спасительную мысль. И тут же сам прогнал ее: — Глупости! Со стороны западного провала смогут подняться только специально подготовленные люди. Значит, они знали, что мы идем, спешили наперехват».
Кадыр-хан со злобой вспомнил самодовольную фразу американца: «Мы проводили испытания — в такую грозу никто не способен отличить вспышку нашего аппарата от молнии».
(Ларин действительно не заметил «переброс» Гафара. Именно поэтому он все время думал, что лазутчик идет один.)
— Приготовь оружие, — приказал Кадыр-хан, — Там, впереди, солдаты…
Сергей, конечно, сразу засек Кадыр-хана, который, не ожидая такой встречи, беспечно стоял с биноклем на валуне.
— К бою! — привычно прозвучала команда. И в сердце вспыхнула радость: не ошибся! Но тут же поток тревожных мыслей заглушил веселое возбуждение: «Как брать?… Наверно, он тоже заметил нас…»
Кадыр-хан действительно думал почти о том же: «Что делать? Кажется, Гафара они не видели…»
Ларин мельком глянул на склон: набухший от влаги снег был готов в любой момент обрушиться.
— Видал, пласт какой? — услышал он взволнованный шепот Белова. — Только чихни — так и загремит.
«Допустим, начну отходить… — Кадыр-хан хладнокровно искал решение. — Огонь открывать не будут. Люди опытные, поймут: при первом же выстреле сойдет лавина…»
Человек, недавно стоявший на валуне, поднялся из-за камней и не пригибаясь быстро побежал в сторону границы.
«Что это? Почему так открыто отступает? — Ларин весь внутренне напрягся: нужно было мгновенно разгадать новый ход противника. — Лазутчик знает, стрелять не будем. Начнем преследовать… — И вдруг Сергея осенило: — Их двое!.. Второй остался прикрывать! Мы встанем — грянет очередь. Если не погибнем от пуль — попадем под лавину. Но и тот, второй, тоже попадет. Значит, он… смертник!»
Солдаты, о которых говорил Кадыр-хан, встали и стремительно бросились… назад, к хребту. Гафар растерялся. Хозяин сказал: «Они пойдут следом. Ты убьешь их, потом догонишь меня». Убьешь… Главное — убить! Вон мелькают их спины. Гафар тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок. Но что это? Грохот автомата перерос в какой-то странный гул. Он оглянулся: огромная снежная стена приближалась к нему; она шевелилась, пенилась, гнала впереди себя облако белой
Как только раздались первые выстрелы, Ларин и Белов рухнули за уступ скалы. Пули хлестнули чуть в стороне. Пограничники видели, как пошла лавина, как испуганно вскочил тот — второй, как отчаянно боролся он, как поглотила его снежная масса… Все это длилось какие-то мгновения.
— Ты заметил, где его завалило? — хрипло спросил Ларин.
— Вроде бы… — неуверенно ответил Белов.
— Приказываю: откопать и оказать первую помощь. Я начинаю преследовать главаря. Доложите в отряд.
— Сережа, ты же ранен… — попытался возразить Белов.
Ларин прищурился и строго сказал:
— Товарищ лейтенант, повторите приказ.
9
Кадыр-хан, как волк, уходил по старому следу. Он слышал рев лавины, но чутье подсказывало: это не означает, что опасность миновала; горы коварны, они могут подарить любую неожиданность, любую ловушку.
Кадыр-хан сбросил рюкзак, оставил только автомат и боеприпасы. Он надеялся, что днем быстро доберется до каньона, найдет «ракету», перелетит на ту сторону, где ему знакома каждая тропа, каждое ущелье. Он уйдет с Фредом в Пакистан и больше никогда не вернется в эту проклятую страну. Только бы выбраться отсюда, унести ноги, уцелеть…
Ларин бежал, как во сне, неуклюже переставляя тяжелые ботинки. Кровь стучала в висках, и удары ее отдавали в гортани. Воздуха… Дайте воздуха!
В первые дни службы он вместе с проводником-таджиком совершал дозор по тылу. Тропа круто уходила вверх. У Сергея кружилась голова, все плыло перед глазами.
— Скоро до перевала? — повалившись на камень, спросил он проводника.
И в ответ услышал таинственное слово:
— Чакрым.
Не было сил расспрашивать, что оно означает: энергию экономишь даже на разговорах.
Через час он задал тот же вопрос, и снова старый горец спокойно произнес:
— Чакрым.
Прошло немало времени, прежде чем Ларин понял: жители Памира словом «чакрым» определяют усилия, необходимые, чтобы дойти до нужного пункта. Это своеобразная высокогорная единица измерения, причем весьма точная, потому что в основе ее лежат возможности конкретного человека.
Чакрым… чакрым… чакрым…
Ларину казалось, будто с каждым толчком сердца это слово вспыхивает в сознании маленьким взрывом.
Хватит ли «го «а этот «чакрым»?
Белов мелкими шагами, как канатоходец, двигался по бугристому ковру лавины. Он шел напрямик к тому месту, где исчез под снегом нарушитель. Тренированный глаз держал в памяти координаты примеченной точки. Приблизившись к ней, Николай увидел на белой поверхности ярко-черное пятно. Это был автомат — маленький, чужой, еще теплый после недавних выстрелов. Из этого автомата могли его убить. И вот теперь он, Белов, должен спасать человека, посылавшего в него смерть.