На границе
Шрифт:
До схватки оставалось несколько минут.
Животные шли туда, куда их гнали.
А люди?… О чем думали в этот момент люди?
Полковник Гусев пристально глянул на чабана. Неужели Шарип один повернет назад это стадо? Ведь у него свой хозяин. Он приказал ему двигаться сюда… Сможет ли чабан в считанные секунды перехватить управление чужой отарой? Если нет?… Она навалится на наряд… Выдержат ли заслоны?…
Старший лейтенант Челноков, прильнув к биноклю, всматривался в лица «пастухов». Понимают ли они, что их послали на смерть?
Ради
Младший сержант Гладков был уверен в благополучном исходе задуманной операции. Он понимал, что Шарип — мастер своего дела. Сейчас это произойдет… Олег будет рядом. Он должен охранять чабана. Он сделает все, чтобы старый Шарип был цел и невредим. Если нужно, прикроет его своим телом. Он выполнит приказ…
Коля Ивченко, сидя у радиостанции, не отрываясь глядел на полковника Гусева. Он был готов тут же передать любое его распоряжение. Но мысленно он был там, с ребятами, которые пойдут сейчас навстречу стаду. Он слышал неясный гул, ему было немного жутковато, но, несмотря на это, он хотел, очень хотел в тот решающий миг очутиться рядом с товарищами…
Юсупов быстро нашел общий язык с чабаном. Он предложил ему: нужно искать вожака. В табуне — это самый умный и сильный жеребец, который первым вступает в бой с волками, уводит стадо от опасности; нужно с ним искать контакт, на него воздействовать…
Но старый Шарип знал: у овец все по-другому… Отара — их дом. Если их испугать, они лезут друг на друга, жмутся в кучу. Только в толпе им хорошо. Правда, есть и такие, терпению которых наступает предел: страх становится сильнее успокаивающего действия стада. И тогда они бегут, а за ними стремглав летят другие, отрешенно, напролом, прорывая любую преграду… Нужно найти самых трусливых… И Шарип, сощурив узкие глаза, внимательно изучал отару.
— Пора!.. — наконец сказал он и первым выскочил из-за камня.
Старый Шарип на своих маленьких, немного кривоватых ногах стремительно бежал вперед. Гладков и Юсупов едва поспевали за ним. Чабан подскочил к левому краю отары, схватил овцу… Пограничникам показалось, что он просто шепнул ей что-то на ухо. Но бедное животное, брошенное на землю, с диким блеянием кинулось обратно — к перевалу… Шарип, как ястреб, кружился вокруг отары. Он хватал то одну, то другую овцу… И вот уже многоголовое стадо превратилось в ревущий, обезумевший поток. Оно летело назад, сметая все на своем пути, сквозь крики и палочные удары «пастухов», подминая их под себя, топча, разбивая в кровь их лица… Один из нарушителей выхватил кинжал, пытался пробиться к Шарипу. На его пути встал Гладков. Умелым приемом он выбил оружие из рук лазутчика. Тот вскрикнул, покачнулся, и тут же его опрокинула волна ошалевшей, вышедшей из повиновения отары.
Через несколько минут все было кончено. Только дымное марево клубилось над перевалом.
…Вечером все свободные от службы пограничники собрались у цветного телевизора. Передавали репортаж об открытии Международных игр. Там, в далекой Москве, люди разных национальностей радовались, готовились к предстоящей спортивной борьбе, и никто из них даже не подозревал, какие события на границе предшествовали этому празднику.
Старый Шарип и его внук сидели на самом почетном месте.
— Ай, как красиво! — восклицал чабан, глядя на яркий экран.
А в это время ночные наряды бесшумно двигались по дозорным тропам. Шел обычный день пограничной службы…
ЧАКРЫМ
1
Представьте себе высокий пышный пирог, который хозяйка разрезала большим кухонным ножом. Этот первый глубокий разрез вначале даже не замечаешь. И только по тому, как поднимается над ним ароматный парок, можно определить линию, неотвратимо отделившую одну половину от другой.
Наверно, из космоса горный массив, о котором идет речь, выглядит приблизительно так же: круглое высокогорное плато пересекает узкий каньон; по нему, как по трубе, стремительно летит водный поток, впитавший в себя ручьи многочисленных ледников. Вот по этой-то бурной речушке и проходит граница. Берега — узенькие тропки, а над ними взметнулись гладкие, отполированные дождями и ветрами гранитные стены. Если стоять на дне каньона, то кажется, что там, наверху, эти стены сходятся.
Но на самом деле расстояние между ними — метров триста.
К вечеру в каньон вползла гроза. И начальник заставы старший лейтенант Ларин специально повел молодых пограничников «на обкатку».
— Ой, что это такое? — испуганно воскликнул долговязый солдат, — Автомат прямо гудит! А сейчас искра с него соскочила!
— Не волнуйтесь, — спокойно сказал начальник заставы, — Это горы, привыкайте… Повысилась электризация воздуха.
— А не убьет? — солдат тревожно глянул на темнеющее небо.
— Умелого пограничника ничто и никто не убьет, — усмехнулся старший лейтенант.
Первый разряд ударил, как всегда, неожиданно. Молния на миг осветила напряженные лица солдат. Гулкий громовой раскат потряс горы, звонкое эхо заметалось между стенами каньона.
— Ну и ну!.. — восторженно прошептал кто-то.
— Разговорчики! — строго одернул начальник заставы, — Во время вспышек наблюдайте за поверхностью реки…
Гроза набирала силу. Гром грохотал не переставая, как автоматическая пушка.
Грянул очередной раскат, и начальник заставы, напрягшись всем телом, впился глазами в узкую горловину теснины, где блеснули странные вспышки — сначала на сопредельной стороне, а потом — всего на мгновение позже! — на нашей.