На исходе ночи
Шрифт:
Разумеется, мы не стали обо всем этом говорить нашему любезному собеседнику, вежливо выслушали его рассказ, обменялись несколькими вопросами и, поблагодарив за беседу и получив в качестве сувениров по экземпляру еженедельника, распрощались. Прощание получилось сдержанным, подчеркнуто вежливым, однако при всей своей вежливости мистер Росс так и не проводил своих гостей даже до дверей кабинета. А для этого ему нужно было лишь выйти из-за стола и сделать несколько шагов. Перед тем, как покинуть кабинет, я взглянул на олимпийского Мишку, которого мы преподнесли главному редактору.
Симпатичный зверь без своей обаятельной улыбки удивленно, даже осуждающие смотрел на своего хозяина. Впрочем, может быть, это мне просто показалось.
День восьмой
«Здание великой красоты, место поклонения и молитв, церковь, чья жизнь тесно отождествляется с британской нацией более чем 900 лет… Самое известное и самое любимое в англоговорящем мире…»
В таких восторженных тонах описывает Вестминстерское аббатство проспект для туристов. В самом деле, для таких слов есть немалые основания. Средневековые стрельчатые своды Вестминстера (Западного монастыря) были свидетелями пышных церемоний коронации всех (за исключением двух) английских монархов. Под его Высоким Алтарем заключаются королевские браки. Здесь, в тяжелых мраморных склепах, вечным сном почивают короли и королевы. В Вестминстерском аббатстве находятся могилы или мемориальные плиты многих известных государственных деятелей, ученых, писателей, композиторов… Для англичан Вестминстерское аббатство — национальная святыня.
С посещения аббатства и начался восьмой день нашего пребывания в Англии. Издали кажется, что его стены выкрашены в два цвета — черный и белый. Впервые почти за тысячелетнюю историю этого здания теперь решено очистить его стены от вековой копоти. Эти работы продолжаются. Однако внутри все сохранено в своем первозданном виде. Старые, почерневшие от времени дубовые кресла перед Высоким Алтарем; к креслам на специальных крючках прикреплены молитвенники для прихожан. Ведь аббатство выполняет и свою прямую функцию действующей церкви. Каждое воскресенье здесь проходит главный праздник святого причастия (впрочем, я не уверен, что именно так называется эта церковная церемония).
Медленно, стараясь не наступать на многочисленные мемориальные плиты в каменном полу (хотя наступать на плиты вовсе не возбраняется, однако нога как-то сама уносит в сторону), обхожу приделы и нефы. Самым священным местом здесь считается часовня св. Эдуарда, основателя аббатства. В ней происходит коронация королей. Без пяти минут монарх усаживается в старинное, потемневшее и потрескавшееся от времени кресло, которое поддерживают бронзовые львы. Прямо под сиденьем можно увидеть довольно большой серый камень. Внешне он ничем не примечателен. Но это не обычный камень, а камень Судьбы. Когда-то на нем короновались шотландские короли. В 1297 году камень доставили в аббатство и вмонтировали в коронационное кресло в знак единения Англии и Шотландии. Однако священный камень Судьбы не помог несчастливой претендентке на британский престол шотландской королеве Марии Стюарт. Судьба ее общеизвестна. Обезглавленную Марию Стюарт похоронили с королевскими почестями (все-таки королева!) в Вестминстерском аббатстве. На ее склепе установлено величественное мраморное надгробие: в ногах застыл, охраняя покой королевы, человеко-лев с мечом и скипетром в руках.
Почти 700 лет камень Судьбы, эта священная реликвия, покоился на своем месте — и вдруг неожиданно исчез. Таинственная пропажа произошла в наши дни. Скотленд-ярд сбился с ног в поисках злоумышленников, поднявших руки на национальную святыню. Однако розыск ни к чему не привел. Через неделю камень таинственным образом снова оказался на своем законном месте. Кто это сделал и зачем, так и осталось неизвестным.
Часовня короля Генриха VII увешана знаменами, штандартами, гербами, и мечами рыцарей ордена Бани. Признаюсь, читатель, раньше я думал, что это бытовое, заведение упоминается рядом с орденом в прямом его значении, а под ним подразумевается нечто другое, более возвышенное. Оказалось же, что имеется ввиду самая настоящая баня, только королевская. Генрих VII ночь перед коронацией провел со своими верными друзьями… в бане, так сказать, прощался с вольницей. Мальчишник по-нашему. Естественно, «мальчики» не столько мылись, сколько пили и веселились. «Мальчишники» стали традицией, а в их честь был учрежден орден. Сначала им награждались те, кто проводил с будущим королем ночь перед коронацией, его самые верные и близкие друзья. Впоследствии статут ордена расширился.
Слева от Высокого Алтаря, в боковом приделе, находятся могилы и мемориальные доски премьер-министров и других государственных деятелей правительства его величества. А в правом приделе и нефе под одной крышей с королями и премьер-министрами покоятся или увековечены в мемориальных досках и памятниках те, кто прославил Британию, в ком с наибольшей полнотой проявился ее национальный гений. Знакомые со школьных лет имена: Чосер, Шекспир, Байрон, Ливингстон, Диккенс, Бернс, Ньютон, Дарвин, Фарадей, Резерфорд…
Под сводами этого древнего здания на каждом шагу соприкасаешься с историей. Ощущение историзма еще сильнее подчеркивают величественные, преисполненные достоинства рослые фигуры служителей в красных, расшитых золотым шитьем, камзолах. Медленно и торжественно, похожие на вставших из гробов премьер-министров, они расхаживают по своим владениям, снисходительно и в то же время доброжелательно поглядывая на праздных туристов.
Прямо у главного западного входа установлена мемориальная плита с надписью-заклинанием по кругу:
«Помните Уинстона Черчилля!»
Мы не забыли вас, господин Черчилль. Мы помним, что вы сумели объединить силы британского народа в годы второй мировой войны, чтобы дать достойный отпор фашистской Германии. Мы не забыли вашу речь, с которой выступили вы 22 июня 1941 года, в черный для советского народа день начала войны. Были в ней и такие слова:
«Я вижу русских солдат, стоящих на пороге своей родной земли, охраняющих поля, которые их отцы обрабатывали с незапамятных времен… Я вижу десятки тысяч русских деревень, где средства к существованию с таким трудом вырываются у земли, но где существуют исконные человеческие радости, где смеются девушки и играют дети, я вижу, как на все это надвигается гнусная нацистская военная машина с ее искусными агентами, только что усмирившими и связавшими по рукам десяток стран… Опасность, угрожающая России, — это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам, точно так же как дело каждого русского, сражающегося за свой очаг и дом, — это дело свободных людей и свободных народов во всех уголках земного шара» [51] .
51
Churchill W. S. The Second World War. Vol. 3. The Grand Alliance. London, 1955. p. 331.
Но мы помним и другую вашу речь, господин Черчилль, печально знаменитую речь в Фултоне в 1946 году, положившую начало «холодной войне» стран империализма против Советского Союза и других стран социализма.
Мы не забыли, что вы, господин Черчилль, были одним из руководителей антигитлеровской коалиции великих держав, но мы также помним, как вы затягивали открытие второго фронта в Европе.
У нас хорошая память и на доброе, и на плохое.
Живое дыхание истории ощущаешь и покинув средневековые стены аббатства. По соседству с ним на берегу Темзы раскинулся Вестминстерский дворец, где заседают английские парламентарии. Высоко к небу устремлена башня Виктории со знаменитыми часами — «Биг Беном», в спокойном течении Темзы отражаются многочисленные башни, башенки, шпили дворца. У королевского подъезда дворца застыл на коне бронзовый Ричард Львиное Сердце, которому посвятил свой знаменитый роман «Айвенго» Вальтер Скотт. Неподалеку от него — памятник Оливеру Кромвелю. Его установили на том месте, куда упала отрубленная голова короля Карла, казненного в те времена, когда Кромвель — лорд-протектор Английской республики, бросил дерзкий вызов королевской власти.
Чуть дальше вышел на прогулку грузный чугунный Черчилль. Воротник его пальто поднят, рука тяжело оперлась о палку, на лице печать глубокой задумчивости. Какие мысли тревожат старого джентльмена? Быть может, он с горечью вспоминает о былом величии Британской империи, сохранение и укрепление которой он считал делом своей жизни и которая развалилась у него на глазах? Или в памяти ожили бурные политические дебаты в парламенте, из которых он, искусный оратор, так часто выходил победителем? Или вдруг вспомнилось, как много лет назад молодым человеком венчался в Вестминстерском аббатстве? Этого нам знать не дано, а посему продолжим нашу прогулку по имперскому Лондону. Так можно назвать центр огромного города, где сосредоточены почти все его дворцы, музеи, фешенебельные магазины, памятники архитектуры.