На корабле полдень
Шрифт:
Афина слегка шевельнула длиннейшими ластами, сняла с пояса камеру и… в этот миг в ее наушниках раздался громкий сигнал вызова.
Гадать «кто звонит?» Афина не стала. Была уверена: это ее муж, Григорий Болотов — единственный человек, которому позволялось тревожить Афину во время подводных погружений, а заодно единственный самец вида хомо сапиенс на планете Зенобия.
— Ну что там еще, Гриша?
— Тут тебя вызывают. По Х-связи.
— Кому не лень? — С трудом скрывая недовольство, проворчала Афина; она ненавидела говорить в маску.
— Александра.
— Какая еще Александра?
— Не с кафедры… Сестра твоя.
— А… Саша? Скажи, пусть перезвонит через полчаса. Нет, через час… Или еще лучше — завтра.
— Она очень настаивает. Кажется, что-то случилось…
— Случилось? Да что же, Гриша?! Самое страшное, что могло случиться с нашим отцом, уже… А больше нас с ней ничего не связывает!
— Вот ты это ей сама и скажешь! Переключаю, — с доброжелательной непреклонностью ответствовал Григорий.
— Фенечка, дорогая, выслушай меня внимательно и как можно быстрее дай мне свой ответ. Это очень важно. Я говорю с тобой от лица правительства Российской Директории. Планета Грозный в системе Секунда будет полностью уничтожена через трое суток. Это сделает ксенораса ягну. Вообще-то раса эта строго засекречена, так что я очень доверяюсь тебе, когда сообщаю о ней. Вместе с планетой безвозвратно погибнет уникальный биогеоценоз и два миллиона видов живых существ. Ты лучше меня знаешь, что особую ценность представляет поствулканическая биота архипелага Буровского. Ты сейчас единственный ученый мирового уровня, который может прибыть на Грозный быстро, благодаря вашей пространственной близости и прекрасной Гришиной яхте «Эйлер»… Соответственно, я прошу тебя спешно прилететь на архипелаг Буровского и вывезти хотя бы несколько самых интересных, по твоему мнению, биологических видов… Остаюсь у аппарата и очень жду твоего ответа, дорогая моя Фенечка.
Афина медленно поплыла к солнцу.
Восемнадцать метров до поверхности…
Четырнадцать…
Двенадцать…
«Дорогая моя Фенечка… — перекривляла интонацию сестры, исполненную елейной дуболомности, чуткая Афина. — Подумать только! Идиотка Фенечка тоже на что-то сгодиться может!»
Времени на раздумья Александра дала ей совсем немного.
Прямо скажем, совсем не дала…
Впрочем, Афину это беспокоило значительно меньше, чем она пыталась изобразить — на самом деле она обожала во всем экспромты, любила риск, любила перемену мест.
И хотя к Александре — и как к человеку, и как к сестре, и как к чиновнику — у нее было множество претензий (претензий женщины, сестры и свободомыслящей интеллектуалки!), приходилось признать, что давненько ей не предлагали ничего столь же сногсшибательного.
Афина всплыла, опустила маску на горло и помахала мужу, который сидел за штурвалом катера. Григорий был загорелым, доброжелательным и немного инопланетным — как всегда.
Еще минута — и вот она уже передала мужу баллоны, а затем и ласты (на каждой была изображена голопупая русалка). И, держась за блестящие хромированные поручни, принялась взбираться на катер, нервно подрагивающий в мертвой зыби.
— Что там стряслось у Сашки? Что за срочность? — Поинтересовался
— Да зовет нас на архипелаг Буровского… Это Грозный, система звезды Секунда… Тамошнюю фауну спасать… Притом срочно. Умоляет!
— Умоляет? А что они нам за это дадут? — В голосе Григория зазвучало игривое корыстолюбие заядлого карточного игрока.
— Александра сказала обтекаемо: «Мы обещаем вознаграждение по твоему выбору».
— Может, ты тогда кафедру попросишь в МГУ? Или чтобы твоим именем планету назвали?
— Моим именем уже три раза планету назвали. Еще до моего рождения! — Усмехнулась Афина. — Одну в системе Черепаха, другую в системе забыла какой… А третью… тоже забыла… Я в подкессоненном состоянии тот еще эрудит, ты же знаешь.
— Просто «планета Афина» не считается. Надо чтобы «планета Афина Железнова».
— Ладно… Решим пока будем лететь, что у этих жадных дедморозов попросить, — вздохнула Афина, расстегивая длинную молнию на гидрокостюме, на котором красовалась еще одна русалка — на сей раз с хвостом, стилизованным под знак интеграла. Значки бесконечности и прочая математическая нотация вокруг хвоста однозначно указывали сведущему зрителю на то, что перед ним — интеграл Эйлера-Пуассона.
Глава 3. «Эйлер» на острове Среда
Май, 2622 г.
Звездолет «Эйлер»
Планета Грозный, система Секунда
Садиться было решено на остров, носящий имя Среда.
Да, все острова архипелага Буровского, числом семь, назывались днями недели. У первооткрывателей из экспедиции Еремея Буровского, легендарного капитана Главдальразведки, на большее не хватило фантазии.
Сверху, с низкой орбиты, Понедельник походил на размокший обмылок, найденный уборщиком в душевой кабине отеля.
Вторник напоминал дельфина, которого переехал пьяный асфальтоукладчик. Глазом дельфину служило жерло погасшего вулкана.
Остров Среда казался самым большим и внушающим доверие. Множество зазывно-желтых пляжей, окаймленных мангровыми зарослями, три пятна буйной зелени, мрачноватое на вид озерцо — вероятно, оно тоже расположилось в кратере погасшего вулкана.
Четверг выглядел сперматозоидом, бесстыдно рвущимся к яйцеклетке острова Пятница.
А Суббота с Воскресеньем вместе составляли широкие крылья тропической бабочки — лишенной, впрочем, тельца и лапок, ведь на их месте зеленела над рифовой отмелью океанская вода.
А всё это вместе на что было похоже? На Курилы? Нет, не особо, те слишком северные, вокруг них нет характерных каемок рифовых отмелей.
На острова Санторини? И снова нет — там слишком крутые склоны, обрывающиеся прямо в море, тут такого нет.
На Гавайское губернаторство Российской Директории? Пожалуй, да, только сильно уменьшенное…
Галапагосы, вот! В точку! Самой точной аналогией были именно Галапагосские острова.
— Та-акая красотища! — Воскликнула Афина, неотрывно глядя сквозь остекление пилотской кабины.