На корабле полдень
Шрифт:
— А еще я благодарю вас, Шура, за то, что вы и ваши товарищи так кстати прибыли…
— В смысле?
— Теперь, когда вы все здесь, я со спокойной совестью могу оставить раненых на ваше попечение. Не будь вас, пришлось бы их просто бросить. А это непорядочно…
— С каких это пор манихея беспокоит такая эфемерная и социально обусловленная субстанция, как порядочность? — Не удержался от иронии я.
— Вы нас плохо знаете, Александр. Впрочем, я вам это уже сообщал, — Сержант махнул рукой, словно хотел добавить «что с вас взять, с дураков!», но из вежливости
— А?
— Попробуйте перчатки и я наконец уйду. Иначе мои друзья меня искать начнут.
— А как их «пробовать»?
— Левую перчатку зовут Хварэна, то есть Сила, а правую перчатку зовут Аша, то есть Правда, — голосом усталого экскурсовода, которому не терпится поскорее покончить с экскурсией для школьников, сказал Сержант. — Если надеть перчатки и свести тыльные стороны запястий вместе, пластины из гольмия, которые вшиты в них, образуют единый энергетический контур с магнитным полем планеты. Контур спустя очень недолгое время насыщается и порождает своего рода огненный бич. Если вам интересны научные подробности — поток инверсных монополей Дирака.
«Поток монополей Дирака… Я не сплю?»
Но если в монополях я не понимал вообще ничего (знал только, что их как-то используют в магнитных лазерах — магназерах), то по поводу гольмия мне было что сказать! Все-таки фундаментальное военно-космическое образование — серьезная вещь.
— Погодите, вы сказали пластины из гольмия? Это ведь очень сильные магниты, да?
— Совершенно справедливо. Но это на обычной планете. На Глаголе гольмий имеет довольно умеренные магнитные свойства, зато входит в состав ряда артефактов естественного происхождения. Артефакты эти ведут себя крайне странно с точки зрения наших бытовых ожиданий. И не спрашивайте меня — почему.
— Хорошо, не буду. Так вы что-то говорили про поток монополей Дирака…
— Да. Практически же это означает, что перчатки передают на сотню метров достаточно энергии, чтобы мгновенно испарить центнер воды. Я пользовался этими перчатками двадцать один раз и никогда не жалел, хотя голова после них, конечно, побаливает, как после бессонной ночи… Это — настоящие перчатки крутого мужика. Дают врагам почувствовать бремя вашей личной правды… Так вы будете пробовать или нет?
— Да.
— Надевайте.
Во мне боролись два чувства — любопытство и осторожность. Но любопытство, конечно, победило.
Моя левая рука проскользнула в тугую перчатку первой. Правая — за ней.
Тут же между моими ладонями словно бы поселилась и заерзала махонькая шаровая молния.
— Только на меня заряд не направляйте, я вас умоляю, — Сержант обаятельно скривился. — Вон фикус в кадке возле дверей — он все равно засох! Можете его пощекотать.
В те мгновения, когда Сержант произносил эту фразу про фикус, я еще не понимал, чем именно я должен «щекотать» засохшее растение. Но спустя мгновение понял.
Шаровая молния в моих руках как будто бы проклюнулась и… дала росток.
Сначала маленький, прямо на глазах он делался всё больше!
— Да, да, вот этот хвостик
— Хшшшшшшш!
Несчастный фикус вспыхнул точно факел и опал на пол серым пеплом.
Все произошло за доли мгновения. Ускоренная съемка, но только в реальности!
Ничего себе перчаточки!
— Надеюсь, они вам не пригодятся, — усмехнулся Сержант. — Хотя и не верю в это…
Мы пожали друг другу руки. А потом, повинуясь непонятному порыву — я заметил, Глагол и впрямь сближает людей — обнялись как старые друзья.
— Повторю-ка еще раз, на всякий случай. За мной идти не следует. Вы еще молодой, вам еще жизнь жить… Зачем вам левитирующие серебряные каноэ видеть? Захотите еще с нами. Говорят, все хотят… А ведь у вас невеста…
— Да с ваших слов вроде бы там ничего такого, — усмехнулся я с деланной беспечностью.
Сержант в последний раз внимательно поглядел на меня своими незабудковыми глазами и сказал:
— Как вы думаете, Шура, почему их аппараты невидимы для радаров? Дело в том, что благодаря использованию тахионных технологий они смещаются во времени на несколько секунд. Таким образом их никогда невозможно увидеть, потому что они все время перемещаются в самом недавнем прошлом наблюдателя… Однако, чтобы забрать пассажиров, их аппарат всплывает из прошлого времени в наше с вами настоящее. И во время всплытия образуются такие как бы волны… Они короткие совсем. Но под такую волну вам лучше не попадать…
— Но при всплытии Х-крейсера тоже образуются волны! Я всплывал множество раз, и до сих пор психически здоров! — Воскликнул я.
— «Тоже волны» или не «тоже волны» — проверять не советую.
Больше мы с Сержантом не виделись.
Глава 12. Мальчик на серебряном каноэ
Август, 2622 г.
Лиловая Башня
Планета Глагол, система Шиватир
Я расположился в самом теплом и защищенном углу комнаты для отдыха заотаров (ее месторасположение любезно открыл мне и моим товарищам Сержант) — там, на диванчике, схоронившись за аквариумом, в котором, всеми забытые, квартировали шесть астронотусов и один сомик-анциструс — я и начал свое знакомство с Делом № 24.
Вообще, поначалу я не собирался читать скопированное по просьбе генштабистов досье.
Но когда оказалось, что сидеть нам здесь, в Лиловой Башне, целый день, вечер, ночь и утро, я понял, что надо, что вариантов нет.
В конце концов, мне, глубоко внутри себя, было интересно: ради чего вся эта катавасия? Ради чего мы здесь?
В общем, я приступил…
…Кеше Растову одиннадцать лет («Надо же, повезло гаденышу, такая фамилия редкая досталась, как у Председателя Совета Обороны!»)