На край света с первым встречным
Шрифт:
Мы продолжаем танцевать, избегая смотреть друг на друга так откровенно и не провоцируя повторение ситуации. Понимаю: сегодня мне больше ничего не достанется, но я не огорчаюсь. Впереди еще вагон времени, и нет смысла пороть горячку. Знаю, что она не устоит и сдастся, просто придется подольше поиграть с ней в кошки-мышки, но это не страшно, а даже интересно. Эта девчонка какая-то особенная, и мне нравится забавляться с ней.
В отель мы вваливаемся далеко за полночь. Малышка
– Не хочу спать! Пойдем в бар, – в подтверждение моих слов заявляет она, когда я пытаюсь увести ее к лифту.
Не успеваю я ответить, как Кира вырывается из рук и, пошатываясь, направляется в сторону ресепшен.
– Добрый вечер! – громко, с вызовом восклицает она.
Девушка за стойкой неуверенно улыбается в ответ.
– Я хочу выпить!
– Выпить! – недовольно требует Кира, повышая голос, и я осознаю, что пора вмешаться.
С удивлением вижу, как она зачем-то снимает туфли и, направляя их носком в явно ей неприятную особу, назидательно заявляет:
– Учите русский!
Я подхожу к разбушевавшейся девчонке, пытаюсь увести, но она скидывает мои руки.
– Скажи ей, что я хочу вина!
– Пойдем. Это не бар.
– Нет.
Дебоширка вытаскивает из сумочки смятую купюру в двадцать евро, громко кладет на стойку, снова требуя:
– Шампанского.
Сотрудница отеля наконец понимает, чего хочет невменяемая особа, и тараторит на английском:
– Это не бар – это ресепшен, – и, жестикулируя, указывает куда идти.
Кира на удивление больше не спорит и позволяет увести себя в нужную сторону.
В баре, едва усаживаемся на стойку, она продолжает свое представление на бис с теми же эффектами в виде размахивания обувью и заявлением, что в Польше обязаны знать русский. Только когда бармен ставит перед ней бокал с коктейлем, она успокаивается.
Я сажусь рядом, девчонка, обратив внимание, что я не пью, ворчит:
– И с кем я должна пить?!
– А как же трезвый водитель?!
Она хмурится, видно вспомнив, что утром нам предстоит отправляться в дорогу, и кивает.
– Да, точно, – потом хихикает: – Я помогла тебе с этими… Как там они называются?! В общем ты меня понял!
Киваю. Да, малышка поубавила заказанные шоты, но не настолько, чтобы я подошел под ее определение «трезвый водитель».
Помолчав какое-то время, она вдруг разражается грустной тирадой:
– Знаешь, а ты был прав: мой мужчина не заболел и не лежит в больнице, а просто послал меня перед дорогой, сказав, что не поедет. У него, видите ли, все полетит в тартарары, если он оставит дела! А мы заранее обо всем договаривались!
Внимательно смотрю на нее. Зачем она это мне рассказывает?!
– Я, наверно, не стою того, чтобы что-то делать ради меня.
Пьянчужка начинает хлопать ресницами, пытаясь не расплакаться, потом ставит на столешницу бокал, смахивая все-таки убежавшие слезы, задевает его локтем, и он оглушительно «взрывает» тишину.
Сую купюру официанту за порчу имущества и тяну ее за руку.
– Пойдем. Тебе пора спать.
Только пьяных слез мне не хватает.
На удивление она слушается и идет рядом, и мы без приключений поднимаемся в свой номер.
Едва войдя, Кира стягивает платье и падает на постель, и я снова в роли заботливого братца: подхожу к кровати, накрываю ее одеялом, стараясь не замечать, что на ней только провокационное белье, которое нисколько не скрывает ее прелести, а, наоборот, демонстрирует и привлекает внимание.
Выбрасываю дурные мысли и сразу иду в душ: смыть отпечатки минувшего дня.
Когда выхожу, девчонка сладко посапывает, и я ложусь на противоположный край кровати и тоже быстро проваливаюсь в сон.
6 глава
– Ник! – вырывается из меня.
Я в шоке. Я спала в объятиях чужого парня.
Скидываю его руку, отодвигаюсь в ужасе от осознания: я в постели с человеком, которого знаю всего два дня, а еще оттого, что на мне надето только нижнее белье, провокационного характера.
– Ник!
– Что ты так вопишь?! Сделай громкость потише, – бормочет он, не отрывая лица от подушки, и тянет на себя одеяло, которое я от испуга скинула с него, натягивая на свой подбородок.
– Почему я раздета?!
Парень приоткрывает один глаз и, щурясь, пытается поймать меня в фокус.
– А ты обычно спишь в платье?
Мне не хватает воздуха. Я задыхаюсь в урагане бушующих чувств. Он несносен.
– Нет, но не с посторонним человеком!
Ухмылка и новая едкая фраза, заставляющая продемонстрировать, как легко мое лицо меняет цвет с белого на красное.
– Посторонним?! Мне кажется, мы вчера стали намного ближе!
Сглатываю ком вместе с его словами, замираю и в панике, смотря на полуголого мачо, приподнявшегося на локте и без стеснения буравящего меня взглядом, прокручиваю в памяти нестершиеся кусочки вчерашней ночи.
«Нет, этого не может быть! Я бы точно такое не забыла! Стоп! О чем я думаю?! Этого просто не могло произойти! По моей воле однозначно!»
Он, невинно улыбаясь, спрашивает:
– Ты разве забыла?! – и, сделав театральную паузу, во время которой я перестаю дышать, договаривает: – Мы выпили на брудершафт и поцеловались.
Вот несносный. Я киплю и булькаю. Я чуть не умерла от разрыва сердца от одной мысли, что переспала с ним, а он шутит такими вещами. Но, пока я от злости, проглотив язык, не могу произнести ни слова, нахал как ни в чем не бывало продолжает: