На краю совершенного мира
Шрифт:
– Неужели? – удивилась девушка. – Я отдавала вам совершенно целую книгу.
– Не думаете же вы, что мне вздумалось вырывать из неё листок? Ради какой цели, спросите?
– Решительно не понимаю. – Девушка взяла книгу в руки и внимательно пролистала. – Может, она выпала? Я ведь точно ничего не вырывала.
– Что же… не огорчайтесь. Не так уж велика потеря. Давайте вернёмся к проблемам настоящим. Что вас беспокоит?
Лисбет отложила книгу в сторону и напряглась.
– Ничего, я…
– Я заметил вашу хромоту. Вы и ранее передвигались немного нелепо, не в обиду
– В этом нет нужды. – Девушка почувствовала, как её бросило в жар. «Вот и я попалась. Что же делать?» Она крепко сжала вспотевшие ладошки. – На днях у меня кружилась голова. Наверное, это на погоду. Она нынче ветреная. А больше меня ничего не беспокоит. Кажется, дядя жаловался на боль в пояснице…
– Сейчас речь не о вашем дяде, я зайду к нему позже. И не пытайтесь обмануть меня. Ваша категоричность заставляет насторожиться. Вы что-то скрываете? Быть может, на ваших худеньких икрах написаны ответы на самые неразрешимые вопросы этого мира? Ваше лицо, как минимум, искажает тревога. А может, это страх?
– Не будьте жестоким, Вальтер. Ничего подобного.
– Взгляните на меня и признайтесь, что всё не так уж гладко.
Девушка подняла взгляд. Сердце её забилось быстрее, дыхание участилось. Страх всё нарастал, и Вальтер видел это. Лисбет ужасалась: его внимательный и пронзительный взгляд разбирал человека на части. Внутри всё сжалось, и даже голова пошла кругом. «Провалиться бы сейчас под землю, перестать существовать».
– Вы правы, – наконец согласилась она. – Я не здорова.
– Что именно вас беспокоит? Вы можете быть со мной откровенны, Лисбет, я желаю вам лишь лучшего.
– Боюсь, ваши желания мне не помогут. – Девушка приподняла подол своего платья, демонстрируя больную ногу. Распухшее колено было жуткого багрово-синего оттенка. Отёк от него распространялся и вниз и вверх. Лисбет поморщилась. Она старалась не шевелиться, но боль всё равно донимала её. Лицо Вальтера стало серьёзным. В глазах его отразились сначала смятение, затем крайнее удивление, а в итоге ужас. Он наклонился и осторожно коснулся опухоли рукой.
– Ай! – Лисбет вздрогнула и тут же устыдилась своей несдержанности. – Простите.
– Милочка, когда вы собирались обратиться за помощью?
– Я не собиралась.
– Но это же безумие. – Вальтер отстранился и присел в кресло напротив. – Я не понимаю… что вас останавливало?
– Страх.
– Вы хоть понимаете, чем это чревато? Эта инфекция… не представляю, где вы подхватили её, но что-то явно дало ей развитие, и теперь…
– Это долгая история. Мы в спешке покидали Юму, и тогда…
– Вы знаете, к чему это приводит?
– Да.
– У меня складывается иное впечатление. Долгая, мучительная смерть. Эта инфекция будет распространяться по телу, поражая его участки и лишая их жизнеспособности. Я удивлён, что вы до сих пор пытаетесь ходить уверенно. Не за горами тот день, когда вы не сможете подняться с кровати.
– Нет. – Страх начал доводить Лисбет до дрожи. – Я смогу.
– Самоуверенность – это хорошо, но не всегда уместно.
– И что же вы мне предлагаете?
– Вам нужна срочная врачебная помощь. Обратись вы раньше, мы могли бы что-нибудь придумать, но сейчас… Эта зловредная опухоль уже слишком большая и распространилась далеко. Она постепенно будет поражать нервы, омертвлять участки кожи, вызывая гниение. Удалить её не удастся, слишком уж прижилась. Ногу придётся ампутировать.
Этих слов Лисбет боялась больше всего на свете. Они, как гром среди ясного неба, поразили её в самое сердце, и тело окутал ужас, который может прийти в крайнюю минуту отчаяния. На глазах девушки навернулись слёзы. Она опустила подол.
– Нет! Не говорите так! Вы не посмеете…
Слезы хлынули по щекам, и Лисбет поспешно стала стирать их, считая, что плакать в чьём-либо присутствии достаточно позорно. Боль и страх давили на неё изнутри. Роковые слова эхом отзывались в голове.
– Я понимаю, как вам тяжело слышать это…
– Нет, вы не понимаете! Вы не способны меня понять! Не вас хотят лишить ноги!
– Но ведь это спасёт вашу жизнь! Подумайте, чем вы хотите пожертвовать! Ради чего?
– Я не хочу быть инвалидкой! Я буду никому не нужна, ничего не смогу, я… стану бесполезным растением. – Из груди девушки стали вырываться рыдания. Она схватилась за грудь, пытаясь успокоиться.
– Вы не станете растением, Лисбет. Многие люди живут…
– …Это не жизнь! На ней можно будет поставить жирный крест, а я не могу этого принять. Я хочу быть с вами, поехать в Юму и участвовать в пропаганде нашей свободы. Я хочу, чтобы мы жили лучше, чтобы народ… – Лисбет всхлипнула, выдерживая паузу. – Я не хочу быть обузой…
Вальтер протянул девушке чистый белый платочек. Она взяла и утёрла им нос.
– Тише, Лисбет… Вы слишком волнуетесь.
– Я не хочу лишаться ноги.
– Послушайте…
– Я наложу на себя руки.
– Лисбет…
Девушка высморкалась и, чувствуя, что не сможет остановить слезы, опустила голову.
– Не говорите моему дяде. Никому не говорите об этом. Дайте мне слово.
– Я лишь хочу помочь вам, пока не поздно. Вы сможете ходить с протезом и заниматься тем, к чему ляжет душа. Поедете в Юму, если хотите, только не отказывайтесь. Дальше будет хуже, поймите. Боль станет невыносимой, и передвигаться вы уже не сможете. Тогда и я буду не в силах помочь.
– Это будет не скоро. Я не могу дать согласие…
– Прошу, подумайте хорошенько. Я клянусь хранить врачебную тайну и никому не говорить об этом, но прошу вас, не губите свою жизнь. Вы ещё так молоды.
– Может, иногда лучше умереть молодым…
– Поверьте, когда вы долгие месяцы будете лежать в постели и каждый вдох будет сродни адской пытке, мнение в корне поменяется. Иногда неплохо умереть в бою, быстро и с честью. Но это не ваш случай.
Вальтер вздохнул. Кажется, напряжение и боль девушки передались ему какими-то особыми сигналами. Мужчине было жалко смотреть на то, как она, худенькая и хрупкая, заливается слезами от участи, что уготовала жизнь. Думая о недуге, он совершенно не подозревал, что всё настолько страшно и запущено. «А она ещё и усугубляет ситуацию. Страх мешает ей рассуждать».