На крыльях
Шрифт:
.. На аэродроме взлёта ветер достиг скорости 10–12 метров в секунду. На маршруте он дул ещё сильнее; синоптики не обещали ничего успокоительного. А в фюзеляж самолёта уже погрузили никель.
Нужно. Очень нужно доставить его на завод.
Но можно и не лететь: в такую погоду никто не возьмёт на себя смелость приказать пилоту лететь против его воли. Каждый лётчик решал этот вопрос сам, на то он и командир корабля, знающий свои силы и понимающий, что ему не зря доверили самолёт и ценный груз: это — много больше, скажем, одного миллиона рублей!
А на всех фронтах Советская Армия шла в наступление, и там более, чем когда-либо, нужны были танки…
Пашков решил лететь. В обычных условиях такой рейс занимал 6 часов. Сколько он может продлиться сейчас, — неизвестно. Взял побольше горючего. Для этого пришлось снять с самолёта даже часть ценного груза, но благоразумие и трезвый расчёт — основа успеха.
Оторвался без особого труда: на аэродроме ветер был ещё терпим. Шли местами визуально, то есть видя землю, а местами в облаках. На разных высотах замерили путевую скорость и выбрали наивыгоднейшую высоту — 3500 метров, на которой встречный ветер имел наименьшую силу.
Когда земля просматривалась, было видно, что творилось на ней с деревьями и колеблющейся пеленой позёмки. Ветер неистовствовал. Началась буря. Включать автопилот — нечего и думать! Вёл самолёт «вручную», сам.
Могучие порывы ветра порой стремились перевернуть самолёт, и здесь весьма выручала незаурядная физическая сила Пашкова. Напрягаясь до предела, он возвращал машину в нормальное положение.
Тогда ветер хитрил и ударял сперва в левое, а потом, когда рули были отданы для правого крена, неожиданно бил сверху в правое крыло…
Огромные вихри сбивали самолёт с курса, металлические крылья дрожали и поминутно вздрагивали от невидимых ударов, обрушивающихся на самолёт. Ветер мчался навстречу уже со скоростью, превышающей 120 километров в час.
— Силён ветерок, — встревожился бортмеханик Цибасов, не спуская глаз с приборов винтомоторной группы.
— А мы сильнее его! — ответил Пашков.
— Мы стоим почти на месте.
— Почти это ещё не стоим, а всё-таки движемся.
Мало того, они не только не стояли на месте, а вдруг, без всякого желания со своей стороны, полезли вверх и стали набирать высоту с такой скоростью, какой позавидовал бы любой планерист.
Уменьшили обороты моторов, опустили нос самолёта, но воздушный корабль, как песчинку, подхваченную смерчем, несло вверх. Стрелки высотомера двигались так, будто это были часы, и кто-то, не торопясь, устанавливал новое время…
Как ни пытался экипаж уйти вниз, из этого ничего не получалось. Могучий восходящий поток вскоре занёс самолёт на такую высоту, что экипаж стал испытывать кислородное голодание. Лица людей почернели, бортрадист склонил голову на свой столик, а Цибасов упирался слабеющими руками в пульт управления моторами, чтобы не упасть.
Теперь командир вёл самолёт один и метр за метром терял высоту. Никогда ему ещё не приходилось решать такой непривычной для лётчика задачи: во что бы то ни стало потерять высоту!
Вокруг самолёта всё превратилось в бурную серую массу, только высотомер и улучшающееся самочувствие товарищей — их медленное возвращение к жизни — воодушевляли Пашкова и подсказывали ему, что каждая минута приближает их к земле.
Вскоре Цибасов пришёл в себя и стал помогать командиру подбирать нужный режим работы моторов, затем очнулся от обморока бортрадист и взял нужный радиопеленг, чтобы не затеряться в этом царстве обезумевшего ветра.
Когда самолёт добрался до прежней высоты, весь экипаж снова пришёл в полную боевую готовность.
… Такие ветры синоптики называют ураганами, а в учебниках метеорологии они описываются, как одно из грозных явлений природы.
И ураган действительно грозен.
Пашков и его товарищи вели этот выматывающий силы поединок более 11 часов, но задание выполнили: никель доставили на завод.
… Средняя путевая скорость в том рейсе была всего 113 километров в час!
Когда кто-то из рабочих завода спросил у Пашкова, на каком удивительном самолёте они смогли долететь в такую погоду, лётчик лаконично ответил:
— На боевом задании!..
НА ТРАССАХ РОДИНЫ
Что происходит вверху?
Отгремели бои на земле и в небе войны. Советский народ-победитель вновь возвратился к мирному труду, а вместе с ним вернулись в родные края и герои наших очерков.
Теперь перед ними встали иные задачи, точно определённые основным лозунгом транспортной авиации:
Безопасность, регулярность, экономичность!
Транспорт, в том числе и воздушный, представляет собой большую отрасль народного хозяйства, обслуживающую различные виды перевозок.
Все мы знаем, что любой вид транспорта состоит из самих средств передвижения и путей сообщения. Как известно, для поезда необходима железная дорога, для автомобиля — шоссейная, для парохода — водные магистрали, моря и океаны.
Самолёт находится в самом выгодном положении: ему нужен только воздух, в котором он может передвигаться в любом направлении. Но это для самолёта вообще, а если мы имеем дело, например, с пассажирским самолётом, то вам наверняка не всё равно, в каком направлении он будет лететь. Вы запротестуете, если для того, чтобы доставить вас из Ростова-на-Дону в Харьков, лётчик сперва полетит в Свердловск, а потом по назначению.
Отсюда и вытекает требование осуществлять рейсовые полёты только по кратчайшим прямым между населёнными пунктами. Значит, тоже необходимо иметь постоянные воздушные пути, как их называют, трассы — голубые дороги Аэрофлота.
Само введение трасс и расписаний полётов по ним прямо содействует безопасности рейсовых полётов.
«Дороги» лётчиков находятся высоко над землей и «проложены» они только на карте. Ширина каждой трассы — 30 километров, по 15 километров вправо и влево от линии пути.