На Крючке
Шрифт:
— Мы поняли, Крюк.
— Хорошо, я разминаю шею. — Пришлите, пожалуйста, Старки, когда будете уходить.
Они выходят, а у меня скручивает живот при напоминании о татуировке, как будто ее вырвали прямо из моих кошмаров и впечатали в кожу чернилами. Но это невозможно.
Старки открывает дверь, его глаза расширены и насторожены.
— Сэр.
Моя челюсть сжимается, когда я встаю, застегиваю пуговицы на костюме и иду к нему, обходя стол. Долгие мгновения стоит тишина, пока я наконец не заговариваю.
—
— Это был несчастный случай, Крюк. Я не хотел, — он смотрит вниз. — Я готов понести любое наказание, которое ты сочтёшь нужным.
Уголок моего рта кривится, хотя внутри живот сводит.
— А что, если я сочту нужным покончить с твоей жизнью? В конце концов, наказание должно соответствовать преступлению, ты согласен?
Он сглатывает, его пальцы подергиваются на боку. Мои глаза следят за этим движением.
— Это был несчастный случай, — повторяет он.
Я киваю, делая шаг к нему.
— Я плачу тебе не за несчастные случаи.
Мои ноздри раздуваются, пальцы дергаются, чтобы схватить мой клинок и вонзить его в кожу. Но если я убью его сейчас, это не лучшим образом скажется на моральном духе. До этого момента Старки никогда не досаждал мне, а после смерти Ру и шепотков на улицах мне меньше всего нужно, чтобы мое окружение чувствовало себя в небезопасности в моем присутствии.
— Ты всегда был очень преданным, Старки. Одним из лучших. До недавнего времени я бы доверил тебе свою жизнь.
Его челюсть сжимается, и я достаю свой нож, переворачиваю лезвие и использую кончик, чтобы поддеть его подбородок.
— Не делай больше таких глупостей, или в следующий раз я не буду так снисходителен.
Он качает головой, его глаза смотрят вниз, где мои пальцы прижимают металл к коже.
— Спасибо, — говорит он. — И простите, я не хотел...
Я поднимаю руку, отступая назад.
— Я хочу, чтобы вы нашли помощницу Питера Майклза, Тину Белль. И я хочу, чтобы ты привел ее ко мне. Ты понял?
Он сглатывает и кивает.
— Иди.
С каждой минутой, которая проходит после ухода Старки, мое тело напрягается все сильнее, а мозг чувствует себя так, будто я смотрю телевизор с помехами. Должно быть, я что-то упускаю. Но я не могу понять, чего именно.
Когда я, наконец, возвращаюсь на пристань, сделав остановку по дороге домой, захватив бутылку шампанского и букет роз, я измотан. Я не хочу ничего, кроме как потерять себя в присутствии Венди.
Зайдя на кухню, я ставлю шампанское в лед, тишина в воздухе заставляет мое сердце замереть, я думаю, может быть, она передумала и решила все-таки уйти от меня. Я потираю ладонью грудь, мне не нравится, что мой пульс внезапно вышел из-под моего контроля.
— Романтично.
Я оборачиваюсь на голос, Сми вальсирует в комнату.
— Да, ну, можно сказать, что я перевернул новый лист, — я одариваю его натянутой улыбкой.
Его глаза сверкают, когда он делает шаг
— Ты действительно заботишься о ней, не так ли?
Моя грудь вздрагивает, но я киваю. Я не из тех, кто говорит о своих эмоциях открыто, но я думаю, что это довольно очевидно, что я чувствую, особенно когда мы здесь, в моем доме. Нет смысла пытаться отрицать это.
— Она стала играть первостепенную роль в моем счастье.
— Хм, — Сми останавливается перед букетом, наклоняется, чтобы понюхать розы. — Ну, — вздыхает он, выпрямляясь. — Я долго ждал, пока ты приведешь кого-нибудь сюда.
Мои брови поднимаются.
— Оу?
Он усмехается.
— Чтобы увидеть тебя счастливым, я имею в виду.
Расстегнув пиджак, я снимаю его и кладу на спинку одного из кухонных барных стульев.
— Честно говоря, я не знаю, что с собой делать, — я провожу рукой по волосам. — Мы начали не с лучшей ноты.
Сми смеётся.
— Иногда, босс, нужно быть терпеливым и позволить всему идти своим чередом.
Я потираю челюсть, кивая на его слова.
— Она здесь? — спрашиваю я.
Он наклоняет голову в сторону спальни.
— Я не думаю, что она уходила за весь день.
Желание увидеть ее слишком сильное, чтобы сопротивляться, поэтому я поднимаюсь, останавливаясь перед выходом в коридор.
— Сми, — говорю я.
— Да, сэр?
— Ты хороший человек. И я ценю все, что ты делаешь. Я уверен, что говорю тебе это недостаточно часто.
Он склоняет голову, и я иду к женщине, которая стала центром моей вселенной.
41.ВЕНДИ
Я струсила и не пошла в «Ванильный стручок», не желая встречаться лицом к лицу с сердитой, откровенной Энджи. Если судить по ее сообщениям, она не очень-то довольна мной, полагая, что я не пришла и исчезла, решив, что деньги мне не нужны. Поэтому я пошла по пути трусости и послала ей сообщение. Она не ответила.
Не то чтобы я винила ее, с ее точки зрения, кажется, что я — пустое место, временное приспособление, оставляющее их всех на произвол судьбы. И, возможно, это к лучшему, что я позволяю им помнить меня такой. Я не уверена, что смогу придумать оправдание своему исчезновению, кроме правды. Почему-то я не думаю, что явиться и сказать им, что меня держали в заложниках, но все в порядке, потому что я думаю, что влюблена в похитителя, будет хорошо.
Я причитаю, закатываю глаза и откидываюсь на спинку кровати Джеймса, смеясь при воспоминании об одном из первых разговоров, которые мы вели здесь. Шутка о стокгольмском синдроме, из всех вещей. Поговорим об иронии.