На кухне мисс Элизы
Шрифт:
– А с этим что делать? Я их все лето собирала, и они еще не высохли как следует.
– Можно опустить?
Не дожидаясь ответа, я опускаю перекладину, пока сушеные травы не оказываются прямо передо мной, и ощущаю душистую сладость луговой зелени, густой древесный запах, отдающий переспелыми яблоками, прелой землей и зарослями папоротника. Неожиданно, на короткий миг, меня отбрасывает назад во времени… кожу царапают сосновые иголки, сквозь кроны деревьев пробивается свет, в ушах звучат нежные слова. Я поспешно возвращаю перекладину на место.
– Вы знаете кого-нибудь, кому пригодятся эти травы,
Ее лицо светлеет.
– Я что-нибудь придумаю, мисс Элиза. Еще хозяйка говорит, что все книги придется продать, только ведь не мои рецепты же?
– У нас есть кулинарные книги?
– Несколько штук.
Она неуклюже бредет в буфетную и возвращается со стопкой книг под мышкой.
– Вот эта и вовсе на французском языке, по-моему, вы привезли ее из своих путешествий, мисс Элиза.
Я беру в руки потрепанный томик с масляными пятнами на кожаном переплете. Le Cuisinier Royal – напечатано на коричневом корешке. Меня передергивает от нового неприятного воспоминания. Я бросаю «Королевского повара» и начинаю листать другую: «Новая система приготовления домашней еды от леди». Останавливаюсь на рецепте маринованных устриц и недовольно хмурю брови. Какой у этой «леди» убогий, беспорядочный язык! Ничего не поймешь. Ее описание не вызывает в воображении свежую устрицу – острую, пахнущую морем, выловленную в каменистой заводи на рассвете.
– Послушайте, миссис Дарем, вам понятны эти рецепты?
– Сказать по правде, мисс Элиза, ничего в них не разберу. Я не сильна в чтении.
Я перечитываю другой рецепт. Грамотность хромает, рецепт совершенно не вдохновляет на воплощение, описание расплывчато и невразумительно.
– Если я прочту вслух, вы сможете мне объяснить, что хотела сказать эта добрая женщина?
– А зачем вам? – Она бросает на меня взгляд из-под полуопущенных ресниц.
– Я не понимаю – возможно, из-за того, что у меня нет опыта в кулинарном искусстве. В отличие от вас, миссис Дарем. Вы так прекрасно готовите, что мы просто не представляем, как без вас обойтись.
Она польщенно кивает.
– Я обычно стряпаю по своим рецептам, которые собрала за долгие годы работы.
Я начинаю читать:
– «Пудинг из черного хлеба. Полфунта черствого черного хлеба, измельчить. Столько же изюму, столько же нарезанного нутряного сала, сахару и мускатного ореха. Смешать с четырьмя яйцами, полной ложкой бренди и двумя ложками сливок. Варить пудинг в салфетке либо в миске, которая полностью его покрывает, три или четыре часа».
Меня охватывает раздражение. Если бы кто-то написал столь неточные и невразумительные стихи, как этот рецепт, его бы подняли на смех.
– Она ведь не хочет сказать, что туда надо положить полфунта мускатного ореха? И полная ложка – это сколько? Откуда нам знать, имеет она в виду черпак или ложечку для соли?
Миссис Дарем втягивает щеки и закатывает глаза.
– Мой рецепт получше будет, – говорит она. – Натереть полфунта мускатного ореха – с ума сойдешь, да и стоит он целое состояние. И здесь не говорится, что изюм надо помыть и очистить от хвостиков.
Она неодобрительно цокает языком:
– И что значит три или четыре часа?
– Подумайте, какая расточительность, мисс Элиза. Это ж сколько
Я в третий раз проглядываю рецепт. Меня что-то гложет. Не просто очевидный перерасход ресурсов и раздражающие неточности. Я мысленно перебираю ингредиенты: хлеб, изюм, свиной жир, сахар, мускатный орех, яйца, бренди, сливки.
– Каким вы представляете этот пудинг на вкус, миссис Дарем?
Я закрываю книгу и машинально засовываю под мышку.
– Будь моя воля, я бы добавила другие ингредиенты. Соль, чтобы усилить вкус. Буквально щепотку. И немного цукатов. И чуточку свежего лимонного сока в жир.
– Очень хорошо, миссис Дарем, – мягко произношу я.
Разумеется, она права. Рецепт этой загадочной леди ужасен. Бестолково написан, неточен и неряшлив.
От моего комплимента кухарка расцветает и начинает суетиться по кухне, снимая с вешалки травы и связывая их бечевкой.
– Берите все, что хотите, – разрешаю я.
Мне не терпится улизнуть вместе с поваренной книгой. В ушах звучат слова мистера Лонгмана: «Идите домой и напишите мне кулинарную книгу, и мы сможем прийти к соглашению, мисс Актон». Не слишком ли я поторопилась?
– А это? – кивает на стопку книг кухарка. – Мне они без надобности.
– Я их заберу, – отвечаю я и поспешно уношу книги в свою комнату. К моему облегчению, крышка сундука еще не заколочена. Я складываю туда книги, прикрываю сложенной шалью и спускаюсь на поле битвы.
Глава 6
Энн
Миска похлебки с марантой
Месяц спустя, когда я прихожу на воскресную службу, викарий смотрит в мою сторону и кивком указывает на ризницу.
– Вот что, Энн… – едва слышно произносит он, хотя все уже ушли.
– Да, святой отец?
Я стараюсь выглядеть благочестивой и не показывать своей радости. В последнее время посещение церкви для меня – самое счастливое событие за всю неделю. Теперь я хожу сюда одна и могу слушать гимны, наслаждаться ароматом белых лилий на алтаре и любоваться разноцветным светом, льющимся из витражных окон. Зная при этом, что папа не напьется пива и надежно привязан к маме. Затем я иду домой, через поля с кукурузой и маками. Невзирая на спешку, я всегда нахожу время пожевать боярышник и листья одуванчиков или собрать немного ягод. Как в детстве, когда по дороге из церкви мама, в своем лучшем воскресном наряде, учила меня, какие листья можно есть, и рассказывала, когда на ягодах ежевики появляется слюна дьявола, и их лучше избегать.
– Думаю, для тебя найдется место – младшей горничной.
Викарий потирает худые белые руки, и я вижу, как двигаются мышцы у него под кожей.
– В наш приход переехала новая семья. Сама понимаешь, я не мог рекомендовать тебя людям, которые знакомы с твоим положением.
Он замолкает и смотрит куда-то поверх моей головы, точно ждет указания свыше. Я и без него знаю, что никто не возьмет в услужение девушку с безумием в крови. Всем в округе известно, что мой отец – пьянчуга, а мать бродит по полям полуодетая. А новая семья – чистый холст. Они не знают о моем позоре.