На лезвии ножа

Klea

Не известно, что пообещала ему Марси, но, судя по всему, это была страшная кара, потому как Кайл безропотно пошел за ней. Через несколько минут внизу хлопнула дверь, и Гарри осторожно приоткрыл глаза. В комнате никого не было.

Услышанное заставило его задуматься. Значит, его ищут. Ищут обе стороны. Хотелось бы знать, приказам какого из магов сейчас следует Снейп, но в любом случае встречаться с ним было последним из желаний Гарри. Хотя, нет, предпоследним. Оставаться с Кайлом один на один ему хотелось и того меньше. Значит нужно попытаться бежать, рассчитывая только на свои силы. Они что-то говорили

про портоключ, значит, у него есть примерно час, чтобы найти спасительный предмет и при этом не попасться.

Гарри с трудом поднялся с постели. Его основательно качало от слабости. Он не знал толком, сколько здесь находится. Большую часть времени пленник провел в этой самой кровати, накачанный сонным зельем. Посмотрев, в чьи руки попал, он счел это за благо. Но теперь это отдавалось слабостью и потерей координации. Стараясь двигаться осторожнее, юноша вышел в коридор и направился к комнатам Кайла. В этом месте Гарри хотел очутиться меньше всего, но исходя из своих наблюдений, скорее всего именно тот занимался поисками отходных путей. Во всяком случае, рядом с юношей чаще всего оказывалась именно Марси, в то время как ее брат, к большому удовольствию пленника, где-то отсутствовал. Значит, портоключ требовалось искать в комнате Кайла.

Комната была небольшой и представляла собой уютную спальню. Неширокая кровать украшена цветным покрывалом. На стоящем рядом с кроватью туалетном столике расположилось несколько баночек с какими-то зельями и мазями, а так же небольшое круглое зеркало. Массивный комод служил подставкой для серии замысловатых фигурок из металла. У противоположной стены находилось бюро и кованый стул, на вид крайне неудобный. Любой из предметов, находящихся в комнате мог оказаться портоключом, и было крайне мало времени, чтобы осмотреть их все, тем более что, судя по всему, сработает он лишь в отведенное для этого время. Нужно было искать такой предмет, который бы вносил дисгармонию в обстановку.

Это было трудная задача: Гарри слишком плохо знал хозяина этой комнаты, чтобы понять, какая вещь могла быть чужеродной для него. Кроме того, ему не хотелось думать, что может оказаться неправ в своих логических умозаключениях. Время бежало со скоростью арабского скакуна, а он ни на йоту не приблизился к разгадке. Постепенно им начинало овладевать отчаяние. Юноша с ужасом прислушивался, а не раздадутся ли под дверью знакомые шаги. Но когда они и вправду послышались, это стало неожиданностью. Гарри запаниковал, ноги подкосились, и он упал. Его рука коснулась собственного изображения в зеркале, и тут же юноша почувствовал сильный рывок.

Когда Гарри пришел в себя, то понял, что побег удался. Поднявшись на ноги, он огляделся и узнал комнату в «Дырявом котле», где останавливался три года назад. Значит все, его мытарства кончились. Сейчас он выйдет на Диагон-аллею и найдет способ связаться с Дамблдором. С этими мыслями юный маг покинул свое временное пристанище. Когда же дверь за ним закрылась, лишь осколки зеркала на деревянном полу напоминали о его присутствии.

* * *

Письмо Дамблдору было самым разумным решением. Отправив почтовую сову, Гарри пополнил свои запасы карманных денег в Гринготтсе и прошелся по Диагон-аллее, даже зашел в пару магазинов. Сообщение от директора застало его поедающим мороженое у Фортескью. Оно было

коротким: «Жди на месте». Буквально через десять минут после этого в кафе появилась молодая ведьма с фиолетовыми волосами.

– Привет, Гарри!
– воскликнула она и махнула рукой, чуть не своротив стоящий рядом столик.

– Нимфадора?
– осторожно переспросил юноша и только когда услышал: «Прошу тебя! Просто Тонкс!» облегченно перевел дух. Эта ведьмочка терпеть не могла собственное имя и предпочитала именоваться коротко - Тонкс. Но все равно он не успокоился, пока она в качестве демонстрации не поменяла цвет своих волос на ярко-желтые. Только тогда наученный горьким опытом гриффиндорец согласился вернуться вместе с ней к Тому в «Дырявый котел».

Всю дорогу Тонкс не умолкала. Она рассказала Гарри, про то, как они все обеспокоились тем, что его долго не было видно, как она проникла в дом к Дурслям, чтобы выяснить, что происходит, и как весь Орден Феника сбился с ног, разыскивая его. Гарри слушал молча и винил себя за то, что принес хлопот стольким занятым людям. Что говорить, сам виноват в своих бедах: он так хотел сбежать из опостылевшего дома, что поверил чуть ли не первому встречному, который заявил, что работает на Орден. Пол-лета он корил себя за смерть Сириуса, но как только дошло до дела, то совершил точно такую же ошибку. Зато теперь Гарри куда лучше понимал деятельного Сириуса, который был вынужден так долго сидеть взаперти.

Осознав, наконец, что юношу не разговоришь, Тонкс проводила его в комнату, дала в руки старый носок, превращенный в Дамблдором портоключ, и отправила его в Хогвартс. Сама же осталась, чтобы выяснить, чью комнату он невольно занял, сбежав от похитителей.

* * *

И снова как несколько месяцев назад Гарри сидел в директорском кабинете. Разрушения давно были устранены и другие серебряные приборчики заняли свои места на столиках с веретенообразными ножками. Старые портреты бывших директоров все так же мирно подремывали в позолоченных рамах. А напротив, в своем любимом кресле, сидел Дамблдор и смотрел на юношу пронзительно-голубыми глазами.

– Как ты, Гарри?

– Нормально, - просто и однозначно ответил тот и подумал насколько многогранно это слово. Его жизнь изначально можно было назвать какой угодно, только не нормальной, но так или иначе, даже в присутствовавшем безумии существовали свои нормы. Она из них была той, что он снова жив, снова находится в Хогвартсе перед директорскими очами и должен давать объяснения, на которые у него нет ни сил, ни желания.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Традиционный вопрос Дамблдора мог бы вывести Гарри из себя, но он слишком устал.

– Нет, директор. Мне просто нечего, - добавил юноша в ответ на вопросительный взгляд из-под очков-половинок.
– Я почти ничего не помню, так как проспал большую часть времени. Позвольте мне уйти, я очень устал.

На эту просьбу Гарри получил вполне закономерный отказ. Дамблдор желал знать, что с ним произошло, и любые возражения во внимание не принимались.

– Прости, Гарри, нам необходимо это знать, - сказал он, поднимая палочку.
– Legilimency!

Возмущаться вмешательством в свое сознание было поздно, картинка перед глазами расплылась и сменилась короткими, но яркими образами: