На мели
Шрифт:
— Вот здесь вчера, во второй половине дня, где-то в половине шестого.
— Это мало что нам дает: неизвестно, где и когда она оказалась на воде. Яхта может быть в пятистах милях от этого места.
Миссис Осборн покачала головой:
— Они рассказали вам об одежде и часах?
— Да, ну и что?
— Часы тогда все еще шли.
— Это меняет дело, но вы точно знаете?
Это означает, подумал он, что ялик дрейфовал меньше суток.
— Точно, сама разговаривала с капитаном “Дорадо”. А в береговой охране полагают, что яхта была не на ходу, когда лишилась шлюпки.
— Конечно нет, ведь тогда они бы не вели ее на буксире. Но, слушайте, этот человек с “Дорадо” не заметил “Дракона”?
— Нет. Они осматривали океан в бинокли, пока не стемнело, но, конечно, это не назовешь упорядоченным поиском. Может быть, ее где-то выбросило на берег или она стоит на якоре.
— Долго на якоре она не простоит, это чревато серьезными неприятностями, — заметил Ингрем. — В любую погоду, кроме мертвого штиля, имея с наветренной стороны пятьдесят или семьдесят пять миль открытого моря, она станет игрушкой волн.
— Но там же мель, или по-морскому, кажется, банка. Если верить карте, глубина в том месте меньше шести морских саженей.
— И при этом возможна пренеприятнейшая зыбь, даже в безветренную погоду. Я уже не говорю о волнах, набегающих из пролива Сантарен. Скорее всего, случилась какая-то авария.
— Но тогда яхта должна все еще быть где-то там. Поможете мне ее найти?
— Каким образом? — спросил Ингрем.
— Откуда мне знать? — Миссис Осборн пожала плечами и покачала стакан в руке; кусочки льда тихо звякнули. — Потому-то я к вам и обращаюсь. Может, стоит нанять лодку?
Ингрем отрицательно покачал головой:
— Пустая трата денег.
— Почему?
— Мне кажется, вы не понимаете, за что беретесь. Во-первых, отмеченное на карте место весьма сомнительно: они думают, что были там, когда подобрали ялик. Богатенькие спортсмены-рыболовы, как правило, не самые лучшие навигаторы. Находясь так далеко в море, они, грубо говоря, могли ошибиться миль на двадцать. Прибавьте сюда еще тридцать на возможный дрейф ялика в береговых течениях, и перед вами возникнет та еще задача. Представляете себе окружность радиусом миль в пятьдесят?
— Упаси Боже, конечно нет, но можете объяснить.
— Около восьми тысяч квадратных миль. На дворик перед домом мало похоже.
— Но...
— Кроме того, с Багамской отмелью шутки плохи, особенно ночью или при плохом освещении. Ведь это несколько тысяч квадратных миль рифов, кораллов, банок, песчаных баров <Бар — небольшая отмель, обычно расположенная параллельно линии берега.>, причем имеющиеся карты плохи, особенно для того района, куда вы собираетесь направляться. Но если оставить в стороне все трудности и предположить, что вам повезло и вы ее нашли, это ничего не дает. Укравшие ее люди могут оказаться на борту. Вы не сможете вернуть яхту себе или сделать так, чтобы похитителей арестовали, пока не окажетесь в каком-нибудь порту. А в открытом море вряд ли стоит искать полицейских.
— Похоже, от вас мало толку. Может быть, вы просто не хотите заработать? Вам что, деньги не нужны?
Ингрем с трудом сдержал закипавший гнев:
— Я вас пытаюсь уберечь от пустой траты ваших собственных. Мне не меньше вашего хочется найти “Дракона”, но так, как вы предлагаете, ничего не выйдет.
— А что вы скажете насчет самолета?
— В этом случае шанс увеличивается, если яхта по-прежнему в этом районе. Но вы не сможете подняться на борт, если ее найдете.
— По крайней мере, я узнаю, где она и не случилось ли чего. Какой тип самолета вы бы рекомендовали?
— Он будет дорого стоить.
— Это не имеет значения. Где мы можем найти подходящий?
— Мы? При чем тут я? — рассердился Ингрем. — Если наймете самолет, я-то вам зачем?
— Во-первых, вы специалист, всю жизнь занимались яхтами и сможете разобраться, что случилось с “Драконом”. Но самое главное, я совершенно не уверена, что узнаю свою яхту, если ее увижу, ведь ее могли перекрасить и переименовать.
Ингрем вспомнил, как Шмидт говорил, что владелица не очень хорошо знакома с собственной яхтой. Затем ему пришло на ум, что он вообще ничего не знает об этой женщине, кроме того, что она — вдова и что в журнале “Яхты” значится единоличной владелицей. Эта мысль встревожила его и насторожила. Ингрем посмотрел на ее левую руку: обручальное и венчальное кольца на месте, но это ничего не значит.
— А почему вам кажется, что не опознаете ее? — спросил он.
— Я на борту была всего один раз.
— Как это получилось?
— Мой муж незадолго до смерти, с год назад, продал какую-то собственность и купил “Дракона”. Как только имущественные проблемы были утрясены, началась волынка с продажей яхты, так с тех пор и тянется. Но, возвращаясь к нашему вопросу, вы бы узнали яхту, если бы ее увидели?
— Думаю, что узнал бы.
— Прекрасно. Итак, как насчет самолета?
— Не торопитесь. Возможно, из-за истории с Холлистером я стал слишком подозрительным, но мне бы хотелось иметь доказательства, что именно вы — миссис Осборн.
— Пожалуйста!
Он подумал, что его собеседница высокомерно заявит: “Всем это и так известно”, но она оказалась хитрее.
— А вы, похоже, совсем не простак.
— Не сказал бы, просто на этой неделе я достаточно походил в дураках. Кстати, не утруждайте себя поисками документов, удостоверяющих вашу личность, скажите только, что было написано в моем письме к вам.
Она повторила его почти слово в слово.
— Теперь убедились?
— Вполне. — И, сообразив, что вел себя не менее бестактно, чем она, добавил:
— Да, кстати, мне хотелось бы поблагодарить вас, что потрудились позвонить в Хьюстон и удостовериться в получении письма. Дама пожала плечами:
— Не стоит благодарности. Итак, как насчет самолета?
— Хорошенько подумайте, прежде чем влезать в такие расходы, только чтобы взглянуть, нет ли там яхты. Она ведь застрахована, не так ли?
Миссис Осборн утвердительно кивнула:
— От кораблекрушения, надо полагать. Не думаю, что полис предусматривает кражу, поэтому, если с ней что-нибудь случится в открытом море и у меня не будет свидетелей или реального доказательства, что она погибла, пройдут годы, прежде чем я получу страховку.