На мели
Шрифт:
Вполне может быть, подумал он, но интуиция подсказала, что владелица не говорит всей правды. Впрочем, его это не касается. Ингрем склонился над картой, изучая пометку и прикидывая расстояние.
— Мне кажется, лучше всего отправляться из Нассау. Он расположен поближе, а у авиакомпании Макаллистера обычно имеются большие двухмоторные амфибии, это именно то, что нам нужно. Хотите, я прямо сейчас позвоню?
— Конечно.
Ингрем подошел к телефону, стоявшему на одном из маленьких столиков. Пока оператор выполнял заказ, он, нахмурившись, уставился на карту. Что воры могли там делать? Наконец его
— На какие расстояния? — спросил Ингрем.
— Зависит от груза. Что вы хотите перевезти?
— Пару пассажиров. Тут такое дело... — Он коротко объяснил суть и спросил:
— У вас есть под рукой любая карта района на запад от Андроса?
— Конечно, сэр. Одна прямо передо мной.
— Хорошо. Взгляните на внешний край отмели, напротив банки Сэл. Видите? Ялик подобрали на 23 градуса 30 минут к северу, как раз рядом с впадиной в океанском дне, глубиной в сто морских саженей, в проливе Сантарен. Если мы хотим облететь район вокруг этой точки, то какую площадь мы покроем, не возвращаясь для заправки?
— Хм-м... Минуточку.., мы сможем продержаться около двух часов и спокойно вернуться обратно.
— Во сколько обойдется час полета?
— В сто двадцать пять долларов.
— Минуточку. — Ингрем прикрыл трубку рукой и назвал сумму миссис Осборн. Она согласно кивнула и добавила:
— Скажите ему, что мы прибудем первым же рейсом.
Ингрем передал ее слова, а от себя спросил:
— Кажется, есть ранний утренний рейс компании “Пан-Америкэн”?
— Да, рейс четыреста один. Прибывает в Нассау в девять утра.
— Заметано. А если мы не сможем достать на него билеты, я перезвоню, каким рейсом прибудем, хорошо?
— Да, сэр. Так что если от вас не будет звонка, мы заправим амфибию и подготовим к полету в девять часов.
Ингрем положил трубку, снова вызвал оператора отеля и заказал разговор с “Пан-Америкэн”. Им повезло, места на рейс четыреста один были. Он сделал заказ и отошел от телефона.
— Улажено, встретимся в аэропорту минут за сорок пять до полета.
— Хорошо. Теперь о вашем вознаграждении...
— Мне ничего не нужно, — сказал Ингрем. Женщина нахмурилась:
— Почему?
— Вышло так, что я невольно помог им украсть вашу яхту. Теперь самое малое, что можно для вас сделать, это помочь отыскать ее.
— Это несерьезно.
Ингрем встал, собираясь уходить.
— Намеренно это получилось, как считает полиция, или нет, я хотя бы частично несу ответственность за то, что ее увели.
— Странный вы, однако, тип, должна отметить. — Она впервые посмотрела на него с интересом. — Сколько вам лет?
— Сорок три года.
— Вам столько не дашь.
— Благодарю, — сухо ответил он и направился к двери, чувствуя неприятное онемение в ноге.
Миссис Осборн и не подумала подняться. Ингрем, взявшись за дверную ручку, остановился.
— Этот ялик... Когда они нашли его, там были весла?
— Нет, только мотор.
— А в моторе был бензин? Они не проверили?
Рей уставилась на стакан с виски:
— Проверили, не было. Ингрем понимающе кивнул. Молчание затягивалось.
— Увидимся утром, — попрощался он и вышел.
Глава 3
Ингрем долго не мог заснуть той ночью. Все свидетельствовало о том, что похищение “Дракона” не было случайной кражей типа “лови момент”. Воры все тщательно продумали, эти люди знали, что делают. Но тогда они должны прекрасно понимать, что не смогут войти ни в один порт западного полушария, не имея необходимых документов, а их украсть не удалось. Непонятно, зачем они это сделали и чего хотели? Все время оставаться в море или вывезти яхту на судоходную трассу?
Как потерялся ялик? Полиция посчитала это событие не стоящим внимания: лодку, наверное, тащили на буксире, она почему-либо отвязалась и отдрейфовала. Но все не так просто. Никто не буксирует ялик в открытом море, да еще с мотором и чьей-то одеждой под скамьей. По правилам, он должен находиться на борту, привязанный к рубке. Значит, ялик отвязали, но зачем? Объяснить наличие часов и одежды нетрудно. Человек — кто бы он ни был — снял их, чтобы нырнуть в воду. Опять же зачем? Куда ни ткнешься — тупик.
Перейдем к миссис Осборн, оставив в стороне очевидное — красивую внешность и хамское поведение. Странно другое. О краже даме должны были сообщить, как только о ней узнала полиция, то есть, самое позднее, в прошлую пятницу, четыре дня назад. Однако владелица вплоть до сегодняшнего утра не сочла нужным прибыть в Майами и, только узнав о найденном ялике, примчалась сюда первым попавшимся самолетом. Почему? Чтобы опознать ялик? Ничего подобного, ведь она призналась по телефону, что не сможет этого сделать. Да и никакой необходимости в ее приезде не было, потому что лодку узнал сторож Танго. Может быть, именно найденные часы заставили ее прилететь из Хьюстона? Наверное, дама знает, чьи они? А если это так, то почему не сообщила полиции?
Не надо об этом думать, решил Ингрем. Его дело — найти “Дракона”. Он закрыл глаза и, как почти каждую ночь за последние два месяца, сразу же увидел смертоносный фейерверк взрыва. Его преследовал один и тот же кошмар, перед глазами неизменно вставала страшная, будто застывшая, картина, для сохранности закатанная в прозрачную пленку. Он не успевает остановить Барни. Тот наклоняется, чтобы включить паяльный аппарат...
Когда следующим утром он приехал в аэропорт, миссис Осборн ждала его у стойки “Пан-Америкэн”, она уже купила билеты и сдала свою дорожную сумку. Ингрем попытался заплатить за свой, но дама решительно оттолкнула протянутые деньги:
— Не будьте дураком. Плачу я. В ярком дневном свете миссис Осборн выглядела не менее привлекательной, чем при вчерашнем, более мягком, вечернем освещении, хотя на лице ее можно было подметить следы усталости, как после плохого сна. На ней была белая полотняная юбка и блузка с короткими рукавами, с плеча свисал тяжелый футляр с биноклем. Когда объявили их рейс и они сели в самолет, миссис Осборн сразу же заснула и спала до самого Нассау. Приземлившись в девять утра на Виндзорском аэродроме, они прошли иммиграционный контроль и таможню. Ингрем как раз забирал их багаж с таможенной стойки, когда к ним подошел высокий человек с обожженным солнцем лицом, одетый в костюм из легкой белой ткани.