На моих условиях
Шрифт:
От мысли, что что-то подобное могло быть у нее с другим, что кто-то еще мог видеть ее такой, пусть всего лишь на съемочной площадке, разум затмевает безотчетная жажда крови.
Оценив Владу в мельчайших подробностях, мой взгляд цепляется за имя фотографа, крупно напечатанное под названием съемки. Константин Фролов. У меня рефлекторно сжимаются кулаки. Я перелистывают страницу, потом еще одну. Влада стоит, лежит, сидит, она сфотографирована со спины и анфас, и пусть больше ни на одной из фотографий нет ее лица, я точно знаю, что это она. Это ее хрупкие плечи с россыпью мелких
– Не знал?
– отец деликатно покашливает.
– Не знал, - подтверждаю я.
– Влада может просто не подумала...
– Я узнаю, о чем она думала, - отрезаю я.
– Сынок, не кипятись только.
– Пап, - единственного слова оказывается достаточно, чтобы он тактично замолчал, кивнул и вышел.
Бросив последний взгляд на раскрытый журнал, я в сердцах кидаю его в ящик стола, сдергиваю со спинки стула пиджак и покидаю кабинет, испытывая стойкое желание убивать.
***
Несмотря на назойливость Лики, одного у нее не отнять - если я обращаюсь к ней с просьбой, она всегда рада услужить, пусть даже она все еще не смирилась с окончательностью нашего разрыва. Поэтому уже через десять минут я точно знаю, где искать Фролова.
Мудак ужинает в «Тройке» в компании тощей брюнетки, очевидно претендующей на главную роль в его очередной съемке. Отмахнувшись от администратора, которая без умолку трещит, называя меня по имени, я иду прямо к его столику.
– Выйдем поговорим?
– предлагаю я, остановившись возле его стола.
Он лениво откидывается на спинку стула.
– Я уже разговариваю, - насмешливо приподняв брови, он кивком указывает на свою собеседницу.
– Ну, это твой выбор, - цежу я, наклоняясь и одним быстрым движением хватая его за толстовку на груди.
– Ты что делаешь, Андреев? Совсем охерел, - бормочет он, явно не ожидавший нападения.
– Я тебя предупреждал, чтобы ты не лез к Владе?
– требовательно спрашиваю я и, не дождавшись ответа, продолжаю: - Еще раз увижу тебя возле моей жены - пеняй на себя. Забудь про нее, удали ее номер, дорогу к ее дому и университету выкинь из головы. Я не шучу. А если попробуешь достать камеру в радиусе километра от нее, я твой модный бизнес враз прикрою, так что тебе будет за счастье снимать дискотеку в сельском клубе. Это ясно?
– выплевываю слова ему в лицо.
– Ты кем себя возомнил? Влада - моя подруга, она меня любит, - самодовольно заявляет он, отпихивая мои руки и вставая с кресла.
– Хера с два, я ее оставлю. Особенно с тобой, принудившим ее к браку пошлым шантажом. Через пару дней я улетаю в Лондон. Девять из десяти, она поедет со мной.
Вокруг нас начинает кудахтать администратор, посетители повскакивали со своих мест, я слышу, как кто-то зовет охрану, но мне плевать. Напрямую никто не рискует вмешиваться - это дорогой ресторан и публика тут соответствующая, не станет марать свои костюмы за сотню тысяч в потасовке. Поэтому я не сдерживаюсь:
– Русского языка ты не понимаешь, - бросаю Фролову холодно, а потом сжимаю кулак и впечатываю его в смазливое лицо.
Костяшки пальцев обжигает резкой болью, из
– Подойдешь к ней - получишь еще, - успеваю сказать прежде, чем меня начинают оттаскивать от поверженного мудака, который белой салфеткой затыкает свой разбитый нос.
В холле я стряхиваю с себя чужие руки, и поправляю галстук, морщась от саднящей боли в пальцах.
– Имя мое знаешь, счет за доставленные неудобства пришлешь, - говорю бледной администраторше, которая в защитной реакции прижимает к себе увесистую папку меню.
– И не кипишуй. Закончилось все.
Глава 38
Я с ногами сижу на диване в пустой гостиной и, обхватив колени руками, покачиваюсь из стороны в сторону. С тех пор, как Варя двадцать минут назад прислала мне мою собственную фотографию из журнала, я просто не могу найти себе место.
Я уже отправила смс Максиму, сообщив, что жду его дома, но впервые за все время нашего знакомства он мне не ответил. Успокаиваю себя, что он может быть за рулем или у него сел телефон, но паршивое предчувствие не желает отпускать меня.
Глупо, конечно. Он серьезный бизнесмен, с чего вдруг ему интересоваться съемками в глянцевых журналах? Я просто накручиваю себя. Он не знает. А я, наконец, этим вечером сделаю то, что должна была с самого начала, - признаюсь ему, что еще раз, в последний раз работала с Костей.
Костя, Костя... Как ты мог поступить со мной таким образом?
Взбешенная, я позвонила ему сразу же, как только поняла, что та единственная фотография, которую он обещал сохранить в своем архиве, оказалась на журнальном развороте. «Детка, я не виноват. Кадр случайно оказался в папке с обработкой. Я и не думал, что они возьмут его», - непринужденно заявляет он, словно ничего особенного не произошло. Слушая его объяснения, я вдруг понимаю, что на самом деле он ни о чем не сожалеет. И даже если все действительно вышло случайно, Костя не задумывается о том, какими неприятностями эта история может обернуться для меня. А может быть, ему просто на это наплевать.
Стоит дверному замку тихо щелкнуть, я вскакиваю с дивана и несусь в прихожую. Сердце бешено колотится в горле, пальцы немеют, а тщательно заготовленная мною речь выветривается из головы.
Максим дома. Все остальное здесь и сейчас не имеет никакого значения.
– Привет, - говорю я, нервно улыбаясь.
Муж посылает мне непроницаемый взгляд и наклоняется, чтобы снять кожаные туфли.
– Ты...
– я собираюсь спросить, как прошел его день, но мои глаза замечают сбитые в кровь костяшки пальцев на его правой руке.
– Что с тобой случилось? У тебя кровь.
Максим продолжает хранить молчание, подчеркнуто равнодушно развязывая шнурки, но когда выпрямляется в полный рост, с моего лица сходит краска. От него волнами исходит ярость, которую я не готова была увидеть на его лице, а зеленые глаза полыхают огнем.
Теперь я точно знаю, что он знает.
Меня прошибает холодный пот, пальцы рефлекторно сжимаются в кулаки. Мысленно я захлебываюсь в словах оправдания, но в реальности звуки никак не желают складываться в слова, поэтому из моего рта вырывается лишь судорожный вздох.