На одном дыхании!
Шрифт:
Отец вздохнул и опять пригнал свою кучку.
– Ты небось влюбилась, Варюш, – выговорил он с усилием и вдруг покраснел, как школьник. – Из-за этого и мерехлюндии всякие! А я не умею про это говорить. Чего со мной про это разговаривать, когда я ничего не понимаю! Лучше уж с матерью.
Варя опять засопела – господи, он и правда ничего не понял, ничего!
– Ни в кого я не влюбилась, – начала она сердито, – что ты все придумываешь чепуху какую-то?! У меня на работе проблемы, а ты – влюбилась! Да я, если хочешь знать, никогда
На протяжении ее речи отец вдруг задышал свободнее, задвигался, пересел поудобнее, не боком, не как больная собака! Как будто Варя каждым своим словом снимала неимоверную тяжесть с его плеч, и он постепенно распрямлялся, радуясь и не веря, что тяжести больше нет.
Варя остановилась.
– Пап, ты чего?!
– Так ведь я думал, что у тебя того…
– Чего у меня, пап?
– Любовь какая-нибудь неподходящая нарисовалась!
– Какая неподходящая любовь?! – почти завизжала невесть почему почувствовавшая себя оскорбленной Варя.
– Такая, такая, – заговорил отец умоляюще. – Не сердись. Я думал, ты в своих верхах влюбилась в какого-нибудь… негодяя, а он и знать тебя не желает!
Теперь Варя оскорбилась всерьез. В негодяя – надо же! Какие же они негодяи?! Они умницы, работают день и ночь, они умеют держать удар, они сильные, сделавшие себя сами…
…Опять выходит какая-то ерунда. Опять она думает про Волошина с Разлоговым. Но ни в одного, ни во второго она никогда не влюблялась, разве что чуть-чуть! Один из них умер, второй явно замешан в темные дела, так почему она все время думает… о них?!
– Папа, – заглушая свои мысли, метавшиеся, как перепуганные рыбки в садке, твердо сказала Варя. – Ни в каких негодяев я не влюбилась.
– Слава богу, – вставил отец.
– И не собираюсь.
– Тут ведь знаешь как?.. Вроде и не собираешься, а уже готово дело…
– Никакое дело не готово!
– И добро бы, они там у тебя нормальные люди были! А то ведь… ты прости меня, Варя, нечисть всякая. Им хорошую девушку погубить ничего не стоит, это вроде игра такая. Поиграют с тобой, как со щенком доверчивым, да и вышвырнут вон! А ты на всю жизнь… калекой останешься.
– Папа!
– Что? Ну что? Там же ведь порядочных людей нету, откуда они там возьмутся, порядочные-то? Порядочные наверх не попадают, им туда ход заказан. А ты маленькая еще, где тебе разобраться…
– Мне двадцать шесть лет!
– Я и говорю, – заключил отец грустно. – Одна надежда у меня, что ты умница, а волки эти… Ну не всех же им жрать. Тебя, может, и пожалеют.
– Папа, я никому там не нужна, – твердо сказала Варя. – Это для тебя я самая распрекрасная, а для них я… никто. Нуль. Пустое место. Волошин, по-моему, до сих пор не знает, как меня зовут!
– И слава богу, – быстро вставил отец, – слава богу!
– Да что ж хорошего-то?! Ко мне Вадик клинья подбивает, водитель. Вот он нормальный человек, да? Порядочный по определению,
– Водитель?! – совершенно растерялся отец. – Нет, позволь, при чем тут водитель?!
– Да ни при чем он! В том-то и дело! Водитель твоей дочери тоже не подходит – это мелко! Опять получается мезальянс! Там волки, тут овцы. Волки кровожадные, овцы тупые. А я тут, посерединке.
– Варюш, что с тобой случилось-то?
– Ничего! – крикнула Варя. – Ничего не случилось! Разлогов умер, а Волошин… Волошин так странно себя ведет, что я даже не знаю…
– Ну расскажи мне, – вдруг попросил отец совершенно спокойно. – Вместе подумаем.
И Варя ему рассказала – про ключи от сейфа, про странный телефонный звонок, про то, что разлоговский заместитель среди ночи на работу поехал, и как ей показалось, он видел ее у Разлогова в кабинете, когда она пыталась найти в ящике ключ.
Отец слушал очень внимательно.
– А ты зачем в ящик-то полезла, Варюш?
– Ну где-то он должен быть, этот ключ!
– А может, Разлогов твой его домой забрал. И лежит он теперь у него в портфеле, никому не нужный!
– Пап, во-первых, он их никогда с работы не забирал. Зачем?! Он вечно все терял, забывал и боялся, что ключ этот тоже потеряется, а дубликатов нет. Во-вторых, после его… смерти я в сейф документы запирала, совершенно точно. И потом, самое-то главное!..
– Что?
– Ключ-то есть! Но он не подходит!
– Во-он что…
– Ну да! А он ну один в один как тот, который раньше был! Выходит, кто-то его поменял? Где-то достал точно такой же, но неподходящий?!
– Как это можно, Варь?
– Сама не знаю, пап. И, главное, зачем?! Там ничего особенного нету, так, деловые бумаги, самые обыкновенные. И мне кажется, Волошин что-то знает такое, от чего страшно нервничает. Только вот… что? Среди ночи на работу полетел, когда я ему про ключ сказала! Я потом подумала…
– Что?
Варя помолчала.
– Да нет, пап, ничего. И делами он совсем не занимается! Все забросил, все! Из Перми директор каждый день звонит, заходится весь, а Марк с ним так ни разу и не поговорил!
– Ну это уж не твоего ума дело, Варюш.
– Как не моего-то, пап?! Ну как ты не понимаешь! У нас все было очень хорошо, а потом сразу стало так плохо!
– Это бывает, – тихо сказал отец.
– Ты ничего не понимаешь!
Ну конечно, он не понимал! Он ничего не знал о принцах и потенциальной принцессе и о том, как важно для принцессы… защитить их интересы. Вернее, его интересы, потому что принц остался только один. Может быть, он не нуждается ни в какой защите, и даже скорее всего, это так, но Варя считала иначе! После смерти Разлогова Волошин остался на ее попечении, как бы смешно и непонятно для папы это ни было! Но она не могла сказать отцу об этом.