На острие истории
Шрифт:
– Да, славянская богиня смерти… это не про тебя, точно… А Маргошей?
– Если бы меня кто-то посмел назвать Маргошей, я бы его самолично удавила!
– Вот! Чисто Мара… Шучу, в этом вопросе я с тобой, Марго, солидарен. Глупейшее искажение прекрасного имени Маргарита.
– Так почему ты назвал меня именно Марго? – она смешно нахмурила лобик, и постаралась серьезно и грозно посмотреть мне в глаза… Вот ты как со мной, хорошо, забросим тебе из будущего…
– Ты напомнила мне одну литературную героиню, которую автор иногда называет королевой Марго… – она мило улыбается, еще ничего не подозревает. Хорошо!
– «Она несла
70
М.Булгаков. Мастер и Маргарита.
Маргарита неожиданно остановилась, как будто натолкнулась на стену.
– А у вас, королева Марго, вместо желтых цветов была пожелтевшая от времени папка… И одиночество в глазах тоже было… И есть.
Маргарита на несколько секунд замерла, уставившись взглядом в землю.
– Скажите, откуда вы знаете эти строки? Это ведь не напечатано. – голос ее дрожал, в нем появилась легкая хрипотца и какой-то надрыв.
– Стоп! Мы договаривались на «ты», хотя я сам волнуюсь и выкаю, простишь меня, хорошо?
Маргарита молча кивнула.
– Скажи, ты ведь знаете эти строки?
Маргарита так же молча кивнула в ответ.
– Ну вот, вся Москва знает, так почему я не должен знать? – постарался перевести это в шутку, на всякий случай добавил еще одну цитату:
– «Любовьвыскочила перед нами, как из-под земливыскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих. Так поражает молния, так поражает финский нож»! [71] – вот где-то так все и происходило. Так что Михаил Афанасьевич писал практически с нас…
71
М.Булгаков Мастер и Маргарита.
– Не шутите так, знаете, как он плох?
– Знаю, врачи говорят пару дней, недель, максимум, месяц. Но наша медицина тут бессильна.
– Он потерял зрение. Он диктует эту книгу. Так откуда ВЫ знаете? Откуда? – своим «вы» Маргарита как бы подчеркивала, что не доверяет мне, что мне опять надо заслужить ее доверие. Заслужить только правдой! Тогда и я перейду на вы, мы в такие игры играть умеем.
– ВЫ еще не сказали, что над этой книгой он работает последние десять лет. Я считаю его гениальным писателем. А эта книга… даже в фрагментах производит неизгладимое впечатление.
– Он в опале. Про эту книгу лучше не говорить. Даже вам. Не посмотрят, что вы военный…
– Марго, не старайтесь казаться осторожней, чем есть на самом деле. И напоминаю, мы договаривались на ты… И я не боюсь. Я свое отбоялся на финских морозах. И ничего мистического в моих знаниях нет. Я не Азазелло, честное слово, я скромный советский комдив, так что извините меня,
– Вы знаете, извини, у меня сложный характер и меня начальство не любит. Ценят как хорошего специалиста, но… у меня нет иллюзий.
– А почему все-таки одиночество?
– Старая дева, синий чулок… да?
– Марго не говори глупостей, зачем это?
Так препираясь, мы вышли на Сретенку, направились в сторону сквера у Садового кольца. Когда дошли до зданий МГУ, Маргариту прорвало:
– Ну вот ты так и не сказал, откуда ты…
– Стоп, понял! Мой старый друг работает в одной серьезной организации. Он мне пару дней назад показал пару страниц. Сказал, что вещь вражеская, но чертовски талантливая. Представляешь! Они там контролируют, борются, а сами этой книгой зачитываются. А я запомнил…
– Что, вот так взял и запомнил?
– У меня уникальная память. Один взгляд – и страницу запоминаю намертво.
– Шутишь над бедной Маргариткой…
– А давай проверим? Вот, что ты несешь в сумочке? Там точно какая-то книга?
– Не угадал. Это свежий номер «Литературной газеты». Там очень симпатичную сказку Валентин Катаев написал. «Цветик-семицветик» называется. Прочитай и перескажи, точно чтобы было…
– Лети, лети лепесток через Запад на Восток, через Север, через Юг… – начал я уверенно шпарить еще до того, как Маргарита вытащила газету. У девушки было совершенно ошарашенное выражение лица…
– Но откуда… но как… я… издеваешься, да? Да кто ты такой? Да я… да ты… да…
– Стоп! Марго! Смени свой гнев на милость.
– Тебе это тоже товарищ показывал? – она смотрела на меня с подозрением. Я же расхохотался в ответ.
– Тебе что-то такое имя Боря Левин [72] говорит?
– Борис Михайлович Левин [73] ?
– Он самый. Он ко мне в дивизию был командирован от «Красной звезды», с ним еще Сергей Диковский был от «Правды». Борю ранило под Оулу, Диковского тоже, но Сергею досталось крепче. Я видел их перед отлетом в Москву, в ленинградском госпитале навещал. Так что оттуда растут стишки, нет, всю сказку не знаю, хочешь, прочту и перескажу.
72
Борис Михайлович Левин – еврей, русский советский писатель, сценарист и журналист в РИ погиб 6 января 1940 года в сражении на Раатской дороге, был корреспондентом «Красной звезды» в 44-й дивизии. Он и Диковский в этом мире оказались спасенными, не погибли. Еще один, пусть маленький, но плюс новому комбригу Виноградову.
73
Удивительное дело, но в РИ, когда Катаев написал эту сказку, то узнал о смерти на финской Бориса Левина, так получилось, что эта сказка была посвящена памяти Бориса.
– Нет уж. Передовицу перечитывай! Я тебе не верю! – а вот в последнюю фразу уже я позволил себе не поверить.
Мы почти дошли к искомому скверу, слева от нас была видна старинная церковь, в довольно запущенном состоянии. Так это же Храм Живоначальной Троицы в Листах!
– Маргарита! А ведь мы проходим мимо одного из самых старинных храмов Москвы. Троица в Листах, кажется так… начало семнадцатого века, как минимум. Ее недавно закрыли, а вот уже в каком состоянии… да…
– И года не прошло. – отозвалась Маргарита.