На острие истории
Шрифт:
Задумавшись, мы дошли до сквера, где мне была вручена газета, передовицу которой я пересказал без запинок и ошибок – дословно!
Глава сорок пятая
О себе, о любимом
Вот, за этим бурным свиданием забыл о себе рассказать. Таким насыщенным день оказался. Меня звали Андрей Толоконников. В результате эксперимента я оказался в теле командира 44-й стрелковой дивизии, комбрига Андрея Ивановича Виноградова. В ТОЙ истории в сражении на Раатской дороге мою дивизию рассекли по частям, окружили и из этого окружения вышло менее половины ее списочного состава, а меня с комиссаром дивизии [74] (точнее, начальником ее политуправления) и начальником штаба расстреляли перед строем красноармейцев этой самой 44-й дивизии. Пришлось крутиться. В итоге на Раатской дороге финнов разбил, стал командовать Отдельным корпусом, взял Оулу, получил по итогам войны комдива, да еще и орден Боевого Красного Знамени на грудь прилетел. Вот только в конце церемонии награждения отозвал меня к себе для разговора самый известный исторический персонаж в пенсне. Ну да, это я про себя, в мыслях, такой храбрый. Попробовал бы реально такое из себя где-то выдавить… Не любя в эти времена острецов и наглых хитрованов.
74
Комиссар 44-й дивизии в РИ погиб 6–7 января в ходе отступления, но если бы вышел из окружения, его участь была бы незавидной. А так за него к стенке стал начальник политуправления.
Думаете, я к Сталину попал? Фигушки! Но уже то, что мной заинтересовался сам Берия, говорило о том, что фигурка моя и Самого могла заинтересовать. Вообще есть несколько парадоксов, которые меня всегда в литературе про попаданцев смущали… Кратко они изложены в известной триединой лемме: перепеть песни Высоцкого, ввести промежуточный патрон и поставить командирскую башенку на тридцатьчетверку. Из необязательной, но стандартной программы попаданца: стать личным советником товарища Сталина, обаять его дочку, привести страну к мировому господству… Насчет мирового господства в любом его виде даже заморачиваться не буду – глупость несусветная. Все-таки попаданец-реалист, а не как-то в рифму… Малолетками не балуюсь и извращенцем себя не считаю. Раздавать советы товарищу Сталину? Ага, три раза Ага! Темпоральный шок – это состояние попаданца, оказавшегося в точке вброса, но это еще и состояние человека, выяснившего его попаданческую сущность. Только это называют обратным темпоральным шоком. Кроме того, первые лица государства особой доверчивостью не страдают. Тем более Иосиф Виссарионович. Дельное предложение – это да, Сталин обладал уникальным умением для руководителя. Он умел и любил учиться. Он никогда не признавал своих ошибок, но и на них учился! Что он оставил после себя? Государство с атомной бомбой, выжившее и победившее в самой страшной войне. И множество книг с собственноручными пометками на страницах, которые делал для себя, не для потомков! Но наивный быстровер был бы давно отстранен от руководства государством, причем самым радикальным способом! Сразу после революции руководство большевиков было такая банка с пауками! Но я не об этом. Рассчитывать, что И.В.Сталин все бросит и станет внимать моим мудрым советом с открытым от восхищения ртом не приходится. Так что дополнительная программа попаданца накрылась медным тазом.
А теперь по главной попаданческой программе: командирская башенка на тридцатьчетверке. Опять три раза Ага! Тридцатьчетверка еще не запущена в производство, сейчас проходят свои испытания под Харьковом два первых его экземпляра (№ 1 и № 2). Танк в сорок первом был сырым, но даже в сыром виде очень помог сдержать в первый, самый страшный год войны, немецкий блицкриг. Несомненно, и то, что это был самый технологичный танк того времени. И эта его башня была результатом вынужденного компромисса. Под новую башню еще нет орудия Ф-34 (в девичестве Ф-32), в 76мм, которую потом устанавливали на тридцатьчетверку. Башня проектировалась под орудие Л-11 тоже в 76 мм, но недостаточно мощное. Еще не готова и литая башня, которую ставили на танк в конце 40-го года. Так куда ставить командирскую башенку? Пока что некуда. А вот постараться сделать так, чтобы Михаил Ильич Кошкин, гениальный танковый конструктор остался жив, это надо постараться. Еще не знаю как, но уверен, что придумаю. Так и командирская башенка появится на танке. Без моей подсказки и участия. По поводу промежуточного патрона все еще проще. И упирается это проще в экономику и ресурсы нашей необъятной Родины. При том кошмарном количестве патронов и снарядов, которые сжирала война, введение нового патрона – эта та роскошь, о необходимости которого я задумывался долго и к окончательному выводу не пришел. Война сжирает боеприпасы вагонами, оказаться в ситуации патронного и снарядного голода – смерти подобно. Первая мировая война показала это наглядно. Был парадокс: на складах царской армии было огромное количество снарядов, а в войсках их не было. Закупали снаряды у союзников. Проблема была простой. Снаряды хранились в разобранном виде. Надо было снарядить гильзы порохом, боевой частью и отправить в войска. А людей для этого не было. А в тыловых частях масса народу протирали задницы и на фронт не рвались! И кто-то будет говорить о великолепной царской армии, терпевшей поражение за поражением? Потом великий создатель пушек Василий Гаврилович Грабин предлагал начать проектировать дивизионную пушку калибром 85 или 90 мм, но вынужден был создавать свой ЗИС-3 калибром 76мм, потому что на складах оставались огромные запасы боеприпасов именно этого калибра, это орудие спокойно потребляло снаряды как нового образца, так и старого, еще дореволюционного. А теперь представьте: уговариваю И.В.Сталина в необходимости промежуточного патрона, строятся или перестраиваются линии на патронных заводах, начинается производство патронов, оружие к ним начинают выпускать, сложностей смертельных и непреодолимых нет. АК можно и сейчас создать. А потом войска будут на постоянном подсосе из-за отсутствия достаточного количества боеприпасов? А еще имейте в виду привычный армейский бардак! Ага… реалист я, а не тот, другой, который фантаст. Мой любимый штамп для попаданцев – песни Высоцкого. А тут что? Классные песни! А про культурологический шок ничего не слышали? Это вариант темпорального шока: при попадании произведения искусства из более высокого времени в более раннее, восприниматься на ура оно не будет. В голливудских попаданческих комедиях про средневековье я всегда ржал над тем, как герои начинали лабать рок, а все там падали в обморок от восхищения и принимались отплясывать! Три раза Агха! Вы послушайте средневековую музыку. Там и намека нет на полифонию, не говоря о роке! Для них это будет адская какофония! Так что "лабающего" рок там или побьют, или сожгут на костре, как сатаниста, играющего адскую музыку – так отправляйся в ад и там ее слушай! Никакого перевоспитания – просто устранение неправильных шумовых помех. Или если во времена Леонардо да Винчи я постараюсь всучить флорентийскому герцогу «Черный квадрат», так этот квадрат мне на голову оденут, если потом буду жив, буду вспоминать эту попытку долго на турецкой галере, именуемой «каторгой». Стихи Высоцкого? Да, классные! Одна из вершин русской поэзии. Но! Чтобы такие стихи появились должно было появиться два поколения: поколение детей войны, которые сами не воевали,
Глава сорок шестая
Адмирал никуда не спешит
(интерлюдия)
Говорят, в одну летнюю ночь жители Москвы видели страшное зрелище: бегущего во всю прыть по ночному городу адмирала. Анекдот это или нет, не знаю. Но адмирал Канарис никуда никогда не бежал. Работа не позволяла. Он и спешил медленно. Морская служба приучает к немного другому течению времени, нежели сухопутная. О молниеносных действиях флота рассказывают разве что в сказках. Даже сейчас, чтобы поднять стаю штурмовиков с палубы авианосца или произвести ракетную атаку с плавающей ракетно-артиллерийской платформы (так сейчас любят корабли называть) нужно солидное время на подготовку, да просто выйти в нужную точку для атаки – это тоже время! Сейчас он вообще походил на преуспевающего промышленника больше, чем на действующего военного. Строгий костюм. Аккуратная прическа. Брезгливое, высокомерное выражение холеного лица, несколько деталей, подчеркивающих состояние и успешность – вот и секрет обычного перевоплощения. За столиком кафе на центральной площади Грейффенберга кроме представительного господина-промышленника присутствовал еще и военный. Всего на улице располагались два столика, еще несколько столиков прятались в уютном полуподвальном помещении старинного дома. Этот городок в Нижней Силезии имел долгую историю, но при этом ничего особо выдающегося в нем не было. После Великой войны городок достался Польше. Сейчас этот то ли небольшой город, то ли очень большое село оказалось снова германским Грейффенбергом.
– Скажите, адмирал, зачем вам эти красивые символические жесты? Почему вы назначили встречу здесь, а не у меня на работе? Вам что-то мешало? Вы ведь знаете, насколько загружен мой отдел сейчас! Именно сейчас!
– Да, дорогой друг, я хотел преподнести небольшой приятный сюрприз. Разве оказаться недалеко от исторической родины вашего славного рода, замка Гриф, не было немного приятно? Кроме того, кто поверит, что адмирал Канарис встречался в Грейффенберге с Грейфенбергом? Попахивает анекдотом, не правда ли?
– Да, похоже на анекдот. Не скажу, что мне было неинтересно. Я даже осмотрел замок. Вот только Силезские Грифы – это очень дальняя веточка моего славного рода. – последние три слова не содержали и капли иронии. К чему-чему, а родовому древу немецкие аристократы относились со вей возможной серьезностью.
– Наш старый померанский род намного ближе к австрийским Грейфенбергам, чем силезским Грейффенбергам, мы с ними давно утратили это двойное ф в своей фамилии, ничего при этом не утратив!
– Извините, Ганс [75] , я хотел, чтобы вы были приятно удивлены, а не раздражены, извините.
И после небольшой паузы адмирал продолжил:
– Я выбрал этот город еще и из-за реки, кажется, Квиса, так что тут и моя территория, и ваша. А кофе в этой польской помойке все-таки отвратителен!
– Война, герр адмирал, кофе сейчас мало где хорош.
– Да, Ганс, извините, что так называю вас, но знакомство и дружба с вашим отцом, надеюсь, позволяет мне…
75
Ганс фон Грейфенберг – тогда полковник вермахта, начальник Оперативного отдела Штаба сухопутных войск (ОКХ), большая шишка в Вермахте, после падения Франции – генерал-майор. Начальник штаба группы армий «Центр» у фон Бока, участвует в наступлении немецкой армии на Кавказ. Закончил войну генералом пехоты, Полномочным генералом вермахта в Венгрии.
– Позволяет, герр адмирал.
– Так вот, я знаю, что вы занимаете важную и интересную должность. Думаю, у вас великолепные перспективы служебного роста.
– Приятно это слышать!
– Не перебивайте, Ганс! Я очень хотел получить в свое ведомство специалиста вашего уровня, но вы не согласитесь, я знаю это и не предлагаю… Мне нужен, скажем так, взгляд со стороны. У меня очень сложное положение, Ганс, мои аналитики недостаточного уровня и я им не доверяю… Понимаете, я получил интересные документы. Есть шанс, что они достаточно правдивы. Но есть шанс, что это фальшивка. В любом случае, прежде чем решить – предавать их огласке или нет, я хочу точно представлять, что может быть, если эти данные – правда.
– У меня сегодня выходной день, благодаря вам, герр адмирал, так что вместо того, чтобы любоваться живописными берегами Квисы, я с удовольствием просмотрю несколько бумажек.
– Хорошо, Ганс, когда закончите, позвоните по этому номеру, – адмирал протянул сухопутному полковнику бумажку с телефонным номером, – я появлюсь через десять минут.
Они встретились под вечер. Полковник, утомленный напряженной работой, перезвонил по телефону и с благодарностью принял предложение перенести разговор в небольшой бар гостиницы. Вместо польского бармена полковника встретил приятный немец с отличной спортивной фигурой и военной выправкой. Ганс неловко усмехнулся, заказал двойную порцию берентцена [76] , который, на удивление, в том баре нашелся. Адмирал сидел за столиком в углу заведения, и был абсолютно спокоен. Он пил виски или бренди, судя по цвету напитка. Увидев чуть взъерошенный вид полковника, приветливо улыбнулся, но взгляд его оставался тревожным.
76
Старинная классическая немецкая водка крепостью 38 градусов, созданный в городке, удивительно! Берентцен. Относится в премиум-классу водки, отличается мягким хлебным вкусом (прим. автора).
– Герр адмирал, это азбука, недооценка и переоценка противника одинаково опасны. – начал разговор Ганс фон Грейфенберг. Адмирал кивнул. Они выпили, причем адмирал чуть-чуть, а вот полковник смахнул всю порцию водки одним махом. Тут же на столе появилась еще одна такая порция.
– Так вот, ваши документы ставят все с ног на голову. Если это правда, то… То нам не надо ввязываться в войну с советами вообще. При равенстве военно-экономического потенциала это слишком рискованно! Это авантюра. Я оцениваю ситуацию только таким образом: чтобы победить большевиков нам нужно резко увеличить военный потенциал, укрепить армию, завершить войну с Великобританией. Это единственный шанс!