На острие
Шрифт:
Мамаша, осознав, что ее долговязый и неуклюжий сынок обладает незаурядным умом, делала все, чтобы он достиг успехов в учебе. Ее усилия не пропали втуне. Он сумел выиграть по конкурсу место в элитарной школе, где добился особых успехов в математике. Однако, несмотря на то что на экзаменах Жан-Люк получал только высшие баллы, его способности, как казалось ему, не были должным образом оценены ни учителями, ни одноклассниками. Он, так же как и родители, считал, что виной этому его польское происхождение. Люди об этом знали, хотя он и носил вполне французскую фамилию. Но в те редкие моменты, когда юноша начинал сомневаться в себе, ему казалось, что его недолюбливают вовсе не за происхождение, а за высокомерие, неотесанность и неуклюжесть. Иногда ему в голову даже приходила мысль,
Проработав унылый год клерком кредитного департамента одного из французских банков, Жан-Люк отряхнул прах Парижа с ног и отбыл в Америку. Окончив Школу бизнеса в Вартоне, он поступил в один из ведущих инвестиционных банков. С трудом избежав перевода в парижское отделение, Жан-Люк обосновался в Нью-Йорке. Тогда он и открыл для себя финансовые рынки, или, если хотите, финансовые рынки открыли его. И вот благодаря своим потрясающим воображение успехам на Уолл-стрит он оказался здесь, в Скалистых горах, чтобы проводить еще более грандиозные операции.
Утверждают, что люди, укрываясь в горах, бегут от действительности. Если даже это утверждение и соответствует истине, то ему убежать не удалось.
Мартель смежил веки и сделал глубокий вдох. «Courage, mon brave». [3] Сейчас не время сдаваться. Он не раз попадал в подобное положение и всегда находил выход. Но чтобы выжить, существовал лишь один способ – борьба.
Пригласив Энди и Викрама к себе, Мартель обсудил с ними ситуацию. Он хотел вбросить на рынок еще партию ВТР, но это было легче сказать, чем сделать. Фонд «Тетон» уже продал итальянских государственных облигаций на миллиарды долларов – облигаций, которыми не владел. Фонд должен был заимствовать их преимущественно у инвестиционных банков или брокеров, которые и переводили их тем, кому они были проданы. Проблема состояла в том, что каждый брокер устанавливал лимит на объем облигаций, который был готов дать в кредит, а фонд «Тетон» уже успел исчерпать все свои лимиты. Заимствовать облигации было негде.
3
Мужайся, старик (фр.).
Оставался лишь единственный способ укрепить позиции. Для этого следовало купить ИГЛОО у «Блумфилд-Вайс».
– Сколько? – поинтересовался Викрам.
– На шестьсот миллионов.
Викрам даже присвистнул.
– Но это означает, что общая сумма составит восемьсот миллионов. Не знаю, согласится ли на это «Блумфилд».
Одно из многих достоинств ИГЛОО заключалось в том, что торговля ими не требовала никаких заимствований государственных облигаций. Но с другой стороны, это означало заимствование денежных средств у «Блумфилд-Вайс» на покупку облигаций.
– Я хорошо знаю инвестиционные банки, – сказал Мартель. – Мы предложим им такие комиссионные, что они наверняка найдут способ провести операцию через департамент оценки рисков.
– Я позвоню Перумалю, – улыбнулся Викрам.
Мартель все еще ощущал некоторое напряжение, когда ехал из города на свое ранчо. Расстояние было совсем небольшим – пять километров. В 1994 году ранчо обошлось ему в три миллиона долларов. Теперь же оно стоило в несколько раз больше. Последние десять лет очень богатые люди, стремящиеся к здоровому образу жизни на воздухе, стаями слетались в Джексон-Холл, чтобы найти там покой и уединение. Графство Тетон имело самый большой в стране уровень доходов на душу населения, и этот уровень быстро возрастал. Джексон превратился в процветающий ковбойский город, в игровую площадку для богатых людей. Это были прекрасные места для горных восхождений, ловли рыбы, рафтинга и верховых прогулок. Район славился своими горнолыжными спусками, считавшимися чуть ли не самыми сложными в США.
Дом на ранчо Мартеля был сооружен из бревен и речных валунов, а само ранчо занимало пятнадцать с половиной весьма
Поставив «рейнджровер» в гараж, Мартель отправился на поиски супруги. Он нашел ее в большой комнате у камина, где полыхали огромные поленья. Она читала, теребя одной рукой локон густых, медового цвета волос. Услышав шаги мужа, она подняла на него взгляд. Ее глаза в свете камина блестели, а щеки казались даже более розовыми, чем обычно. При его появлении она радостно улыбнулась, и Жан-Люк, несмотря на ужасный день и давивший на сердце, легкие и желудок тяжкий груз, воспрянул духом.
После шести лет брака Мартель по-прежнему очень любил жену.
Они встретились в Гамильтоне, на Бермудах, где был зарегистрирован фонд «Тетон». Она работала младшим бухгалтером на фирме, которая проводила для него аудит. Девушка с первого его взгляда привлекла внимание Мартеля. Она выглядела такой молодой, такой невинной, такой цельной, такой недоступной и такой, черт побери, типичной американкой! У Мартеля было много женщин, среди них встречались яркие и великолепные и вполне заурядные, но такой, как Черил, он не встречал.
Один из партнеров аудиторской фирмы высказал кое-какие претензии к бухгалтерской практике фонда «Тетон». Когда Мартель попытался от них отмахнуться, Черил ему не позволила. Она выступила с такой серьезностью, что просто очаровала его.
Эта женщина должна принадлежать ему, решил он тогда.
Черил жила в Нью-Йорке, и, оказавшись в очередной раз в этом городе, Мартель пригласил ее на ужин. Она сказала – нет. А как насчет оперы? И здесь последовал отказ. Не хочет ли она приехать в Джексон-Холл покататься на лыжах? Категорически нет. Но Мартель не сдавался, понимая, что его не отвергают окончательно. Он чувствовал, что нравится девушке, и видел, что ее заинтриговал его французский шарм, возраст, прошлый опыт и богатство. Ему казалось, что она готова сказать «да». Но в Висконсине у нее был бойфренд. Отказать ему было бы неправильно, так как он одновременно являлся и ее клиентом.
В конце концов она капитулировала. Мартель пригласил Черил и ее босса с супругой поужинать на яхте, которую арендовал в нью-йоркском порту. Он окончательно очаровал девушку, безукоризненно играя весь вечер роль французского джентльмена. И когда в конце вечера он пригласил ее отужинать с ним тет-а-тет в «Ла-Сирк», Черил не смогла отказать.
Миновало полгода, и Мартель пошел дальше. Оказалось, что и в постели она была столь же прекрасна, как и в остальном. Но Черил по-прежнему выводила его из себя, отказываясь сопровождать его на некоторые светские сборища. Она даже пыталась прекратить всякие отношения, заявив, что не желает стать содержанкой богача. Мартель предложил ей поселиться у него в Джексон-Холл, но она сказала, что ей надо заботиться о своей карьере. Тогда он предложил ей выйти за него замуж. Но у Черил имелся выбор. Кроме того, была еще одна проблема – они принадлежали к разным конфессиям: Мартель был католиком, а Черил – лютеранкой. Для того чтобы сказать «да», ей потребовалось три месяца.
Поначалу Черил просто наслаждалась жизнью в Джексон-Холл. Она стала брать уроки и скоро превратилась в весьма искусную лыжницу. Летом она любила совершать конные прогулки в удаленных от цивилизации местах. Мартель построил для нее студию художественной керамики, чтобы его молодая жена могла заниматься любимым делом – изготовлять вазы и кувшины в индейском стиле. Мартель предложил ей открыть в городе галерею, но она отказалась, заявив, что ее работы недостаточно хороши. Жан-Люк был даже готов тайно приплачивать тем, кто согласился бы приходить в студию и покупать произведения гончарного искусства вне зависимости от того, хороши они или никуда не годятся. Но Черил предвидела подобную возможность, и рядом со студией возникла кладовка, где нашли упокоение сотни горшков и кувшинов.