На острие
Шрифт:
Время тянулось медленно, казалось, мужчины провели на кухне несколько часов. Тесса отчаянно хотела лечь и заснуть, но не осмеливалась. Не сейчас, когда Бретт так близко. О чем они могли говорить? Может, возникли какие-то юридические трудности из-за отказа от обвинений? Он сказал, что с нее сняты все подозрения. Она свободна. Мрачный призрак тюрьмы уже не маячил над ее головой. Почему же она не чувствует облегчения?
Когда мужчины вышли из кухни, Келвин подошел к ней и пожал руку.
– С вами все будет хорошо, - заверил он ее.
– Мистер Ратленд обо всем позаботиться.
– Подождите, - отчаянно прошептала Тесса, бросив взгляд на Бретта. Не собирался же адвокат оставить ее с ним наедине?
– Мистер Ратленд обо всем позаботится, - повторил Келвин, отпуская ее руку и направляясь к двери. Тесса хотела пойти следом, но ноги не слушались ее. Она должна остановить его, должна сделать хоть что-то. Она не может остаться наедине с Бреттом! Но широкие плечи Ратленда преградили ей путь, пока он провожал Келвина. Тесса остановилась, не желая оказаться с ним в опасной близости. Бретт закрыл дверь за Келвином, повернулся, и встретил ее взгляд.
Отчаяние придало ей сил. Тесса сглотнула, и хотя горло сводило спазмом от боли, хрипло приказала, глядя ему в глаза:
– Вон из моей квартиры.
– Что с твоим голосом?
– снова спросил он, игнорируя приказ. Бретт подошел к ней, прежде чем она успела отшатнуться. Тесса заметила в его руке стакан с прозрачной, желтоватой жидкостью. Он всунул стакан ей в руку, насильно сжав пальцы, и она чуть не выронила его, обжегшись.
– Горячий лимонад, - приказал он.
– Выпей. Твоему горлу пойдет на пользу.
Благословенное тепло коснулось ее холодных пальцев. Когда Тесса была ребенком, ее часто так лечили. Она безропотно поднесла стакан к губам и осторожно отхлебнула горячую, острую кисло-сладкую смесь. Вкус на языке отозвался сладкими воспоминаниями и обжег горло, но это были приятные ощущения.
– Что случилось с твоим голосом? Ты заболела?
Почему он не может просто оставить ее в покое? Похоже, Бретт собрался изводить ее одним и тем же вопросом до тех пор, пока она не закричит, или сойдет с ума, или и то, и другое.
– Нет, я не больна! – хотела завопить она, но вышло больше похоже на скрип.
– Тогда что?
Его настырность разозлила Тессу, разрушив стену холодного отчуждения. Бретт был единственным, кто заставлял ее терять над собой контроль. Она отвернулась. Когда она смотрела в его жесткое, некрасивое лицо и ошеломляющую синеву глаз, ее начинала бить дрожь. Это лицо и эти глаза потрясли Тессу еще в их первую встречу. Она любила его, а он ее предал. Дрожь становилась все сильнее, неожиданно превратившись в ярость, и она выплеснула на него содержимое стакана.
– Будь ты проклят! Я тебя ненавижу! Я ненавижу тебя, слышишь?
Тесса налетела на него, молотя кулаками по его лицу, груди, любой части тела, до которой могла дотянуться, издавая дикие вопли и задыхаясь. От напряжения голос пропал полностью. Слезы брызнули из глаз, выдавая истерику, бушующую внутри. Бретт откинул голову, позволяя ей бить себя, принимая на себя ее боль и гнев. Его сердце разрывалось от того, что он сделал с ней. Когда
– Детка, я позволил бы вылить на себя кипяток, если бы тебе от этого полегчало, - произнес он прерывающимся голосом, осыпая поцелуями ее волосы, лоб и виски. – Господи, если бы только я мог все изменить!
Горькое признание вырвалось из самой глубины его души.
Ощущать его руки на себе было больно, почти невыносимо, но Тесса не находила в себе сил отодвинуться. Рубашка и пиджак Бретта были липкими от лимонада, который она на него вылила. Ее лицо и волосы тоже стали липкими, поскольку голова Тессы устало покоилась на его широкой груди. У нее промелькнула злорадная мысль, что хоть лимонад и не испортит дорогую шерсть, но разориться на химчистку ему придется.
Комната описала головокружительную дугу, когда он поднял ее на руки, отнес на кухню, и усадил на стул. Бретт смочил салфетку и смыл лимонад с ее лица, а затем и с волос. Он нежно вытащил шпильки из ее прически и расчесал пальцами волосы, распуская по плечам темную гриву.
Наполнив другой стакан, Бретт всунул его ей в руку.
– Остатки лимонада. Хочешь, снова на меня вылей, но будет лучше, если ты это выпьешь.
Тесса покорно все выпила, слишком опустошенная, чтобы сопротивляться. Она молча наблюдала, как Бретт стянул и бросил на спинку стула пальто, расстегнул и снял рубашку. При виде его обнаженного, сильного тела низ живота свело судорогой. Тесса помнила, как ласкала покрывавшие его широкую грудь волосы, которые были темнее, чем выгоревший золотисто-каштановый цвет его шевелюры. Воспоминание о том, каково это тело на ощупь под ее пальцами, заставило отвести глаза. Девушка слепо уставилась в пол, пока Бретт смывал лимонад с груди и плеч, но мысленно продолжала видеть, как сокращаются и перекатываются мышцы на его руках.
– Допей, - нежно напомнил Бретт, и Тесса подскочила от неожиданности, потому что не заметила, как он подошел. Бретт вытирался полотенцем, его внимание было приковано к ней. Тесса выпила оставшийся лимонад и вручила ему опустевший стакан. Ополоснув его и положив в сушилку, Бретт вернулся к ней и наклонился. Одна рука проскользнула под ее коленями, другая обвилась вокруг спины. Он поднял ее, и Тесса издала хриплый протестующий звук.
– Шшш, - успокаивающе прошептал он.
– Не пытайся говорить, ты только повредишь горло. Ты измотана, тебе надо поспать. Я только собираюсь уложить тебя. Когда ты проснешься и почувствуешь себя лучше, тогда и поговорим.
Он отнес ее в спальню. Тесса запаниковала и сжалась в его руках, но Бретт обращался с ней так нежно, как будто она была капризным ребенком. Раздев, он удобно устроил Тессу на прохладных простынях, подошел к окну и опустил шторы, закрывая яркое калифорнийское солнце. Она лежала словно ледяная статуя, не желая вставать и снова демонстрировать ему свое тело. Тем более она не собиралась спать с ним в одной кровати. Бретт снял ботинки и носки, затем расстегнул штаны и спустил их.
Тесса приподнялась, тихо протестуя.