На острове Колибрия
Шрифт:
– Раз!
Теперь его черед. Усилием воли он снова изобразил на лице улыбку. Она спасла его, так почему же ей не послужить для его мести и для защиты дела принцессы Ариадны?
– Два!
«Надо быть справедливым даже к дьяволу». Корвич знал, что находится на волосок от смерти, но он не боялся. Другое дело – Петр Хрозия и Набуков, а также и врач, которых Билли наблюдал уголком глаза. Среди них заметна была явная растерянность.
– Три!
Копперсвейт поднял пистолет. Инстинкт подсказывал ему, что он должен стараться убить врага, и разум поддерживал его в этом. Но американская традиция, рассчитывавшая давность трех поколений, предостерегала его, что даже попытка сделать это, навлечет на него вину в убийстве. Он мог сражаться за принцессу, ударом отвечать на удар, он охотно умер бы за нее; но тут, в эту минуту, когда он уже готов был торжествовать, он с изумлением увидел, что, несмотря на грозные последствия, он не мог убить человека, не мог принудить себя к этому даже ради нее! Должен был найтись другой путь. В бессильной злобе на собственные предрассудки, он расхохотался.
– На этот раз я только прострелю вам рубашку! – крикнул он и спустил курок.
Это была пустая похвальба. Но тут подтвердились его искренние слова о том, что правое дело укрепляет руку бойца. Лужайку застлал тяжелый дым. Запах пороха наполнил ноздри Билли. Он почувствовал головокружение и… увидел рваную черную дыру в белом рукаве рубашки невредимого Корвича.
Что же дальше?
Где же это Набуков? Куда бегут рыжий Хрозия и светлобородый доктор? Билли услышал возглас Загоса:
– Оставаться на местах! Новая зарядка! Еще по два выстрела каждый!
Но бежавшие не слушали его. Они приближались к Билли.
– Они что-то замыслили, берегитесь! – крикнул Загос, но опоздал.
Копперсвейт увидел людей, мчавшихся на него от опушки, и, взяв свой пистолет за дуло, приготовился встретить их.
– Бегите, Загос! – крикнул он. – Обо мне не думайте! Помните, что я сказал вам, ради принцессы!
Нападавшие были уже возле него. Он взмахнул рукояткой пистолета, ударил направо, ударил налево… Теперь усмешка была на лице рыжего Хрозии. Доктор фон Удгест предательски подскочил к Билли сзади и поднял какое-то оружие. Раздался глухой стук, и Билли упал. Смутные мысли проносились в его мозгу. Корвич когда-то предупреждал его, что у него будет болеть голова. Что значат эти звуки? Может быть, это стук конских копыт, топот коня, уносящего Загоса во Влоф?
Секунду он утешался этой надеждой. Но следующая секунда уже погрузила его во мрак, слишком глубокий для того, чтобы надеяться или бояться.
Глава XX. Дикая гонка
Услышав крик Билли, лейтенант Загос больше не раздумывал: он должен был помогать американцу, будучи приставлен к нему принцессой, но его долг перед ней самой стоял на первом месте. Дуэльный кодекс требовал от него заботы о человеке, чьим секундантом он был, но эта дуэль переросла в драку, и его честь подсказывала ему, что в первую голову он должен подумать не о спасении Копперсвейта, а о безопасности той женщины в «Сплендид-отеле», которая оставалась одна во Влофе и от которой, как говорил Билли, зависело счастье ее королевского высочества. Этот заговор, к чему бы он ни сводился, может найти свое завершение лишь тогда, когда заговорщики овладеют норвежкой. Они обыщут весь город, а между тем в ней ведь вся защита принцессы Ариадны от короля Павла.
Нападение произошло со стороны замка. Загос же привязал лошадей на противоположном конце лужайки. Он бросился туда в то время, когда Билли еще боролся со своими коварными врагами.
Он бежал во весь дух, но все-таки чуть не опоздал. Набуков стоял под деревьями, спиной к нему. Чего ради пробрался сюда этот подхалим Миклошей?
– Это что такое? – воскликнул Загос.
С обнаженной шпаги Набукова капала кровь. Одна из лошадей уже билась в предсмертных судорогах на траве.
Загос понял. Одновременно со своим возгласом он выхватил шпагу. Негодяй услышал, повернулся и тотчас сделал выпад. Все же он был захвачен врасплох. Ни тот ни другой не произнесли ни слова. Загос при первом же натиске отбил всторону клинок противника и своим насквозь пронзил Набукова.
Все было кончено. Убийца лошади рухнул как бревно. Одержав победу, Загос поспешно освободил свою шпагу, вскочил в седло и поскакал по аллее.
За собой он услышал крики, но не обернулся. Выстрелы – но он даже не подумал о том, что они могут попасть в него. Он несся по зеленой аллее, по которой так недавно еще проезжал с гораздо более легким сердцем. Вот и домик привратника, вот и закрытые ворота, и сам привратник возле них. И что же – привратник держал в руке пистолет!
Загосу некогда было отдавать приказания, некогда целиться в этого нового врага. Ворота были в шесть футов высоты, и сверху – острые шипы! Возьмет ли лошадь это препятствие? Должна взять! Загос сжал коленами бока своего коня, поднял его… Конь взвился, привратник выстрелил. Он стрелял наугад, не ожидая такого отчаянного прыжка. Пуля пролетела мимо; копыта лошади опустились на дорогу по ту сторону стены. Конь и всадниквырвались из парка Дворки.
И снова безумная скачка!
Загос бешено мчался в сторону столицы, но он должен был считаться с утомлением своего коня. Проскакав две мили, он сделал передышку, прислушался и, не обнаружив признаков погони, поехал умеренной рысью. Проехав плато «Крыша Колибрии», он начал долгий спуск к равнине.
Горные пастухи оглядывались на раннего путника. Крестьяне, обрабатывавшие свои скупые поля, смотрели ему вслед. Солнце поднялось уже высоко, и лошадь все больше проявляла признаки усталости. Загос проехал через деревню. Перед гостиницей бродячий бард платил за поздний завтрак песней – каким-то преданием из стародавнего прошлого острова – перед трактирщиком, деревенской знатью и группой зевак. Гвардеец шагом проехал по улице на своем взмыленном коне, пока не скрылся из виду, а потом постарался наверстать потерянное время, пустив лошадь галопом, настолько быстрым, насколько позволяла крутизна спуска.
Вскоре он достиг сравнительно ровного участка дороги. Тут он снова собрался было прибавить ходу, как вдруг услышал далеко позади, но вполне внятно, нечто заставившее его тотчас подобрать поводья.
Не ошибся ли он?
Нет, чистый горный воздух донес до него наконец звуки погони. И от этой погони у него не было надежды уйти. Он услышал частый треск бешено мчавшихся мотоциклов. Ближе, ближе! Какая польза могла быть тут от усталой лошади?
Невдалеке впереди рос густой кустарник, и Загос въехал прямо в него. Он спешился и привязал коня. Потом, вытащив пистолет, выглянул из своего укрытия.
Он едва успел проделать все это. Еще немного и было бы уже поздно.
Сперва показалось облако пыли, потом обрисовались согнутые фигуры – числом шесть, причем одна из них – на машине с пустой боковой коляской. Ближе, ближе, и вот они уже поравнялись с кустами!
Загос нажал собачку. Один из мотоциклистов скатился на придорожную траву. Но остальные не остановились. Они умчались, прежде чем лейтенант успел еще раз выстрелить.
Загос выбежал на дорогу. Упавший ездок был мертв и, как предполагал офицер, под широкой дорожной накидкой был одет в гвардейскую форму. Загос узнал Михаила Психоса, известного пьяницу и забияку.