На парусах мечты
Шрифт:
Вера всегда занимала в жизни Корделии значительное место.
Ее мать была необыкновенно религиозна и приобщала ее к католической вере с малых лет.
Верить в бога для Корделии было так же естественно, как дышать, есть и спать; вера глубоко вошла в ее душу и сознание и вдохновляла ее так же, как и Дэвида.
Сейчас она молилась богу, проникнутая такой благодатью, которую не испытывала раньше.
Девушка хотела уже подняться с колен, но осталась на месте и снова обратилась с молитвой к господу:
— Даруй мне,
В этот момент Корделия почувствовала, что в душе ее произошло что-то доброе и светлое, и это ощущение согрело и окрылило девушку.
Это трудно объяснимое состояние подсказывало ей, что сердце ее проснулось и душа готова для восприятия любви, а это означало, что она стала взрослой.
«Когда я полюблю, — подумала Корделия, — то все детское, что еще есть во мне, останется в прошлом, и я стану настоящей женщиной».
Охваченная столь заманчивой мыслью, она поднялась с колен. Улыбка играла на ее губах, глаза восторженно светились, отчего она выглядела прекрасной, как никогда.
Корделия надеялась увидеть Марка днем, но он прислал записку с извинениями и сообщил, что не сможет навестить ее, поскольку приглашен на обед во дворец Великого Магистра. Дэвид тоже не пришел, но она знала, что он обедал в госпиции своего землячества.
Она чувствовала себя всеми забытой, но, здраво рассуждая, понимала, что мужчины заняты своими делами и отныне ей предстоит полагаться на саму себя и научиться быть более независимой.
Однако одиночество дома отличалось от одиночества в чужой стране, в чужом доме, рядом с малознакомыми людьми.
Более внимательных и добродушных людей, чем граф и графиня Малдука, трудно было найти, но их интересы не занимали ее, их друзья были ей едва знакомы и представлялись девушке людьми отвлеченными. Порой она не знала, как поддержать разговор с графом и графиней, когда обычные темы истощались.
Корделию начали одолевать размышления о том, как долго стоило ей оставаться на Мальте.
Ее присутствие здесь имело в действительности мало значения для Дэвида, а возможность видеться с ним часто была сомнительна.
Корделия была уверена, что при первой возможности Дэвид напросится участвовать в «караване», а в его отсутствие страх и тревога за его безопасность будут возрастать в ней с каждым прошедшим в разлуке днем.
Как бы смешно это ни могло показаться, но девушка испытывала возмущение и обиду при мысли, что для брата она значила все меньше и меньше, и не сомневалась, что его отношение если и изменится, то только в худшую сторону, независимо от того, останется она на Мальте или покинет ее.
Только теперь Корделия ясно осознала, что, с его точки зрения, для нее будет лучше, если она выйдет замуж еще до того, как он начнет подготовку к вступлению в ряды рыцарей и, уж конечно,
Но, вспомнив о двух мужчинах, предлагавших ей вступить с ними в брак, девушка пришла к выводу, что любые несчастья, уготованные ей судьбой, она лучше выстрадает в одиночестве, чем будучи связанной брачными узами с нелюбимым мужем.
Особенно таким, как герцог ди Белина, хотя оба претендента на ее руку вызывали у нее страх и отвращение.
Корделию заботило, что никогда она не сможет подобающим образом выразить свою благодарность Марку, в последнюю минуту спасшему ее от приставаний омерзительного герцога.
При воспоминании об этой сцене в беседке она содрогнулась, представив, как жадными руками он прижимал ее к себе, влажными губами тянулся к ее губам, глядя горящими, безумными глазами, до смерти напугавшими ее.
Возвращение Марка в ее жизнь было неожиданным, они много лет не виделись, и детские воспоминания Корделии о своем кузене были не слишком лестными для него. Но, плывя на корабле, девушка воочию убедилась, что он был человеком справедливым, благородным, властным и вызывавшим у окружающих уважение.
Но в то же время Марк Стэнтон оказался способным объяснить ей, что такое любовь.
Ей еще никогда не приходилось встречать человека, похожего на Марка. Теперь, глядя на него, Корделия не верила, что это тот самый мальчик, который в детстве мучил ее насмешками, которого она ненавидела за то, что он отнимал у нее любимого брата.
После обеда Корделия извинилась перед супругами Малдука и поднялась к себе в спальню.
Час был не поздний, и она думала, что не сможет заснуть, но вскоре погрузилась в сон без сновидений и проснулась лишь с первыми ударами церковных колоколов.
Девушка вскочила с кровати, испытывая радость при мысли, сколько нового ей предстояло в тот день увидеть и сделать и сколько таких же прекрасных дней ее ждет впереди.
Графиня обещала ей, что в этот день они встретятся с Великим Магистром фон Гомпешем, а также посетят крепостной вал и знаменитый форт Святая Эльма.
План был превосходный, но вообще-то ей больше всего хотелось повидаться с Марком и Дэвидом.
«Как было бы чудесно, если бы они пришли утром», — подумала Корделия.
Словно угадав ее желание, Марк пришел, когда она заканчивала завтрак.
Девушка была так рада его видеть, что выскочила из-за стола и поспешила навстречу ему, едва доложили о его приходе.
— Я так надеялась, что ты придешь! — воскликнула она.
— Думаю, вам хотелось бы поговорить с кузеном наедине, — тактично заметила графиня. — Почему бы вам не пройти в оранжерею, где вас никто не побеспокоит?
Корделия поблагодарила хозяйку дома, и они направились в прелестную комнату, обставленную горшками с диковинными растениями, из больших окон которой открывался вид на небольшой садик, засаженный цветами.