На перепутье: Воительница
Шрифт:
Хочу вновь броситься к Мэй, но понимаю, что не могу сдвинуться с места. Все тело будто онемело — ноги и руки не слушаются. И все что мне остается, это следить за сумасбродной женщиной, которая... укрывает собой Мэй?
Наари прижимает малышку к себе и, как только рядом оказывается лошадь, взмахивает рукой. Не знаю, чего именно она хотела добиться этим действием, но из ее ладони вырываются яркие, ослепляющие лучи, и животное резко уходит вбок. Лучи быстро рассеиваются, но я успеваю заметить вздутые и налитые ярко-оранжевым светом вены на кисти ее руки.
Мои глаза верны мне и я вовсе не брежу. Так и хочется обвинить
Некая тяжесть ложится на плечи, начинает давить с такой силой, будто желает придавить к земле, хотя я и без того до сих пор не могу пошевелиться. Попытки мыслить логически разбиваются как букашка об лобовое стекло машины, найти объяснение тому, что я увидел, никак не получается. Да и как тут отыскать логику среди горы загадок, если амазонка сейчас никоим образом не выдает свои странности?..
— Мэй! — пронизанный тревогой голос Валери пробуждает меня, и я рвано выдыхаю, понимая, что наконец-то могу пошевелиться.
Держа на руках ребенка, Наари закрывает калитку и подходит ближе, а сестра, оказавшись рядом, сразу забирает мелкую, опускает на ножки и прижимает к себе.
— Ты не ушиблась? Где-нибудь болит?
Та судорожно качает головой, кажется, еще не отойдя от шока, и хнычет, хватаясь за ворот пальто Валери. Люди проходят мимо, с интересом поглядывая на нас.
— Ну куда же ты полезла? — несмотря на сильный испуг, в голосе сестры все же прорезаются нотки недовольства. Но она, как и я, не умеет долго злиться, особенно на Мэй. Глубоко вздыхает и целует мелкую в лоб. — Не плачь, котенок. Все хорошо.
Мы стоим в тишине, пока Валери не выпрямляется и не ударяет меня кулаком по плечу — несильно, но ощутимо.
— А ты куда глядел?! — раздраженно бросает она, сверля меня таким тяжелым взглядом отца, что я даже не могу подобрать слов для ответа.
— Не злитесь на него, — тихим, но уверенным голосом выдает Наари, и сестра тут же теряет ко мне интерес. — Это я отвлекла его. Мне очень жаль.
Она вдруг склоняется в поклоне, что даже у Валери пропадает дар речи.
— Ну что ты… — спустя мгновение шепчет она и осторожно касается плеча амазонки. — Перестань, Наари. Тебе не за что извиняться… Напротив, спасибо тебе. Ты сама-то не ушиблась?
— Я в порядке.
Я прямо-таки чувствую, как нас троих сковывает неловкость. В животе что-то дрожит и трясется, как бубенцами по ребрам колотит. Бросаю взгляд на Наари и сразу же отвожу глаза, заметив, что она смотрит на меня. Крепко сжимаю кулаки, будто орехи хочу в них расколоть, чуть поднимаю подбородок, пытаясь выглядеть уверенным, но что-то мне подсказывает, что со стороны я выгляжу потеряннее малышки Мэй.
— Мамочка… — утирая слезы, тихо говорит мелкая и тянет Валери за рукав пальто. — Я хочу в туалет.
— Да, конечно… Подождите нас у машины, мы сейчас вернемся.
Отстраненно киваю, и сестра вместе с Мэй уходит в сторону конюшни.
Вот теперь сковывавшая нас неловкость напала на одного меня и готова проглотить одним махом. Кожу спины покалывает, я чувствую, что хмурюсь, и все никак не могу взглянуть в глаза своему страху. Но он сам вынуждает взглянуть на него.
— Джон…
Не даю Наари продолжить говорить — резко поворачиваюсь к ней, хватаю за плечи, едва сдерживаюсь,
— Я все видел.
— Послушай…
— Нет, — перебиваю, невольно напрягая пальцы, впивающиеся в женское пальто. — Я не желаю принимать увиденное за иллюзию. Вообще-то это не единственный раз, когда ты удивляешь меня…
— Джон…
— Я хочу, чтобы ты мне все рассказала. Просто скажи, что я не брежу. Ты…
— Джон, — девушка внезапно обхватывает мое лицо ладонями, заставляя замолкнуть.
Уж больно много твердости сосредоточено в ее голосе, и из-за этого весь мир сужается до одного ее смуглого лица с большими аквамариновыми глазами. Я не вижу людей вокруг, притихших лошадей, не слышу ни чужих разговоров, ни свиста ветра, только биение сердца и ее голос — уверенный, ровный и в то же время ласковый, словно она общается с ребенком.
— Я покажу... Покажу тебе истину.
Глава 15. Борьба за жизнь
Наари
Впервые за долгое время мне захотелось скрыться от последствий своей неосторожности. Я боюсь рассказывать местным жителям о чуждом для них мире, поскольку не могу предвидеть их реакции. То, как отреагировал Джон — с виду довольно стойкий к странностям мужчина, уже растревожило меня. Мне ничего не оставалось, как пообещать ему, что я обо всем расскажу. Для этого мне необходимо, чтобы он уснул, и, кажется, этот факт ненадолго успокоил его. По крайней мере, завалить меня вопросами ему не дали вовремя вернувшиеся Мэй и Валери. С их появлением Джон посерьезнел, начал вести себя так, будто ничего странного не произошло. Хотя я уверена, что он всего лишь делает вид, ведь его озадаченный взгляд то и дело задерживается на мне.
После того как мы выехали с конюшни, Валери предложила заехать перекусить, и вскоре мы оказались в небольшом практически пустом заведении, чем-то напоминающем таверны из моего мира, протянувшиеся на востоке вдоль побережья. Правда, здесь намного чище и светлее, а подавальщицы милы и скромны.
Мы сидим за небольшим столиком возле окна. Хоть я и предпочла не злоупотреблять добротой Валери и отказаться от угощения, она все равно заказала мне нечто странное на вид, но вкусно пахнущее. Мэй назвала это бургером и уже давно расправилась с ним, а я до сих пор не могу доесть его, и сейчас всем нутром чувствуя взгляд Джона. Он сидит рядом, держа дистанцию, но это все равно не помогает унять легкой дрожи внутри.
— Наари, — тихо зовет Валери, отвлекая меня от рассматривания улицы за окном. — Может, расскажешь нам что-нибудь о себе?
Похоже, ее вопрос больше напугал не меня, а Джона. Он начинает кашлять, подавившись от неожиданности, и отворачивается от нас. Дожидаюсь, когда он придет в себя, и осторожно спрашиваю:
— Что именно вы хотели бы узнать?
— Ну-у… Расскажи о своей семье. У тебя есть родные?
По телу внезапно пробегает волна холода, и я понимаю, что любой вопрос так или иначе коснется моего дома и людей, что остались там, за чертой междумирья. Людей, что сейчас нуждаются во мне, в лидере и вожде, который мог бы их защитить. Мой клан остался без защиты, и что же я делаю?.. Прохлаждаюсь здесь, пока мой мир продолжает погибать…