На перепутье: Воительница
Шрифт:
— Что такое кино?
Наконец он переводит взгляд на меня. На его губах появляется легкая улыбка, отчего мне и самой хочется улыбнуться, но я сдерживаю это неожиданное трепетное желание.
— Ну… это такая совокупность движущихся изображений. Фильм. Там снимаются актеры, специально подобранные люди, и показывают нам какую-нибудь ситуацию. Выдуманную или из жизни… Думаю, тебе понравится. Но если не хочешь, можем остаться дома.
— Нет, — все же не сдерживаюсь — улыбаюсь. Тело наполняет чувство необъяснимой легкости. — Мне нравится эта идея. Давай присоединимся.
—
??????????????????????????
Какое-то время мы едем в тишине. Пугающая близость мужчины постоянно вынуждает меня смотреть в окно, наблюдать за людьми, осматривать высокие здания — все что угодно, главное не пялится на него. Перед глазами мелькают картинки, почти как во сне. В тот момент, когда я решаюсь взглянуть на Джона и спросить, куда мы направляемся, он вдруг ускоряется и резко съезжает с одной дороги на другую — бегущую вниз, под мост.
— Что случилось?
Пару секунд он молчит, поглядывая в маленькое боковое зеркало, затем тихим серьезным голосом говорит:
— Нас преследуют.
Неприятная волна окатывает грудь. Я всматриваюсь в зеркало со своей стороны и, когда Джон поворачивает направо, замечаю, что за нами следует черная машина.
— Черт…
Он снова сворачивает на другую дорогу, обгоняет большую коробку и успевает перестроиться, скрывая нас от преследователя.
— Не могу разглядеть этого человека… — говорю, не спуская глаз с зеркала. Вспоминаю новые выученные слова и добавляю: — Он в кепке и очках, как тот человек, напавший на меня.
— Хорошее зрение, да? — зачем-то уточняет Джон. Не успеваю ответить, он торопливо продолжает: — Возьми в бардачке блокнот и карандаш. Я сейчас вынырну, он снова покажется, а ты запиши то, что увидишь на белой табличке, закрепленной спереди машины… Это номер. Сам я отсюда не увижу. Запиши все, что сможешь разглядеть.
Киваю и достаю маленькую книжку и карандаш — почти такой же, какой приносила мне в больницу Мэй, чтобы показать, как она умеет рисовать. Уловив момент, Джон вновь перестраивается, и в зеркале показывается преследователь. Быстро зарисовываю знаки так, как вижу, и захлопываю книжку.
— Готово.
После этого мужчина резко заворачивает на площадку, где стоит много машин. Видать, чересчур резко… Человек, выезжающий отсюда, недовольно сигналит. Не обратив на него внимания, Джон останавливается рядом с одной из машин, напротив большого высокого здания, и выбегает наружу со словами:
— Сиди тут.
Знаю, что это было сказано с добрыми намерениями… Но его голос так и пронизан повелительными нотками, а от строгих слов веет холодом. Мне отродясь никто не смел приказывать. Пожалуй, кроме отца. Слушалась я только его, в остальных случаях сама решала, как мне следует поступить.
Этот раз не оказывается исключением. Пока знания и часть сил со мной, я уверена в себе. Потому и выбираюсь из машины и не спеша следую за Джоном.
Он останавливается у выезда с площадки,
— Скрылся, — выдыхает он.
От него веет напряжением и тревогой, губы сильно сжаты, а на скулах вздулись желваки. Но я все-таки осмеливаюсь спросить:
— Как думаешь, этот тот же человек? Что ему от нас нужно?
Из широкой груди вырывается вздох, тяжелый, словно он сокрушается о чем-то безвозвратно потерянном. Мужчина поворачивается ко мне, и я впервые замечаю, как устало он выглядит: под глазами лежат тени, а сами глаза не сияют, скорее, они потухшие, но по-прежнему таящие в своей глубине надежду.
— Предполагаю, что это один человек. Много случайностей не бывает… Но я понятия не имею, что ему нужно. За все время службы я успел многим подпортить жизнь. Не хотелось бы, чтобы это был человек из прошлого… В прошлом осталось немало плохого. Уже и не сосчитать…
Глава 21. Амазонка в фитнес-клубе
Наари
В машину мы так и не вернулись. Джон решил немного подождать, прежде чем вновь выехать на дорогу, и дальнейший путь мы проделали пешком. Правда, он был не так уж и долог, и вскоре мы оказались в холле большого здания. Пока мужчина разговаривал с какой-то девушкой за стойкой, я успела осмотреться и увидеть парочку людей, выходящих из других помещений. Потные и уставшие — все они были именно такими. Позже Джон объяснил, что это фитнес-клуб, место, где люди тренируются, делают упражнения для укрепления организма, плавают… В общем, все то, что я когда-то делала у себя в гарнизоне. Только у нас это выглядело намного… жестче. После тренировок многие обтекали не потом, а кровью.
Не дав мне узнать причину нашего нахождения здесь, мужчина отправил меня, как он выразился, в раздевалку, всучив какой-то пакет. Невзирая на одолевающее меня недоумение, я быстро сообразила, что нужно делать, беря пример с девушек, собрала волосы в высокий хвост и переоделась в новую одежду. К моему удивлению, она оказалась жутко удобной, пусть вначале и показалась нелепой. Темно-синие рейтузы до щиколоток плотно облегают ноги и кажутся такими совершенными, что у меня появляется желание забрать их с собой в свой мир, если я все-таки смогу вернуться…
Единственное, что по-прежнему напрягает, — это укороченный белоснежный топ, утягивающий грудь. Несмотря на приятный материал и удобство, я предпочла бы скрыть оголенные части рук, спину и живот, чем всем нутром чувствовать на себе взгляды людей, сопровождающие меня, пока я ищу Джона.
Я нахожу его в небольшой комнате, где гораздо меньше людей, но они, увлеченные борьбой друг с другом, почти не обращают на меня внимания, и от этого дрожь внутри немного утихает. Задерживаюсь у стены и, обхватив себя руками за плечи, слежу, как Джон непрерывно бьет кулаками по вытянутому кожаному мешку, наполненному чем-то тяжелым. Слишком сосредоточен, кажется, потому я и медлю, не спешу отвлекать его.