На перепутье: Воительница
Шрифт:
Хозяйка сего заведения беззастенчиво осматривает Наари с головы до ног, и я тем временем проделываю с ней то же самое, пока она не обратила на меня внимание.
Длинная цветастая юбка, блуза с широкими рукавами, завязанный сзади платок, кончик которого переплетен с каштановыми прядями. На шее сверкает в свете свечей тусклое коралловое монисто, а на запястьях широкие золотые браслеты. Внешность приметная — бывали у нас такие в участке, и не раз. Цыганка.
— Чего вылупился? — грубо бросает она, и я ловлю хмурый взгляд темно-карих глаз. — Ко мне сами приходят,
— Почему вы решили, что мы пришли вас ловить? — недоуменно спрашивает Наари.
Цыганка вновь смотрит на нее, широко улыбается.
— Птички напели, — она кивает в сторону стеллажей, где стоят чучела птиц. — Но если уж правду ждешь… то все очень просто. Все они на одно лицо. Суровые, с цепким взглядом. Все норовят свой нос куда не надо засунуть… Недобросовестные клиенты, что судьбой своей недовольны остались, в компании полицейских приходят. А таких случаев немало было. Да толку от этого… — улыбка ее становится шире, больше похожей на оскал. Она облокачивается на прилавок и поглядывает на меня косо. — Я чиста, как первый снег… Как кристалл. Как слеза младенца…
— Ну довольно, — отрезаю грубо и резко. Достаю несколько купюр из кошелька и кладу на столешницу. — Зубы не заговаривай и не дурачь. У девушки есть несколько вопросов…
— Не нужны мне твои деньги, — женщина морщится, точно я ей протухшую рыбину вместо денег подсунул. — Спрашивай, голубка, что интересует. А о цене мы договоримся с тобой, а не с ним.
??????????????????????????
Растерянный взгляд Наари падает на меня. Руки ее слегка дрожат — потому она так сильно сжимает кулаки. Волнуется и чего-то ждет.
Слегка киваю, и девушка сразу переводит взгляд на цыганку.
— Простите за беспокойство, жрица, — голос ее на удивление твердый и ясный, капельку властный, нетерпящий возражений. От ее неуверенности не осталось и следа. Либо взяла себя в руки, либо умело скрыла волнение, и я даже не знаю, к какому варианту склоняюсь больше. — Я потерялась. Силы растратила, а без них не могу найти дорогу домой. Если вы действительно та, кем себя считаете, скажите — откуда черпаете энергию?
Цыганка хмыкает, щурит темные глазенки. Хоть смотрит и не на меня, а некомфортно так, будто ее глаза во мне дыру проделывают. Внутри что-то холодом сцепляет сердце, дрожь окатывает с макушки до пят. Откашливаюсь, поправляю ворот, чувствуя, как мгновенно изменилась атмосфера. Воздух потяжелел до предела.
— Издалека пришла, — выдает цыганка, достает из-под прилавка трубку и трубочную зажигалку, прикуривает. Табачный дым быстро смешивается с запахом трав. — Моя энергия от бабки мне досталась по маминой линии. Здешние силы тебе не помогут… Не так мы сильны. Судьбы видим, духов тревожим, а двери в иные миры открыть не способны.
Ее слова вызывают удивление, которое в одно мгновение захлестывает меня. По ее серьезным глазам, сверлящим мою амазонку, понимаю — не шутит. Или же отлично вжилась в роль гадалки. Просто подбирает правильные, точные слова, которые могут затуманить разум, что определенно сыграет
— И никого сильнее нет? — спрашивает Наари, и я улавливаю в ее голосе грустные нотки.
Женщина неопределенно пожимает плечами, выпуская изо рта клубы дыма.
— Подобных тебе не встречала. Разве что в Шотландии… Местные друиды посильнее меня будут. Да и с природой у них связь крепкая, я же неразрывно связана только с духами. Можно попытать удачу на их земле… Будет ли толк — сказать не могу.
— Ты ж гадалка, — вырывается невольно, и взгляды обеих женщин тотчас останавливаются на мне. — Видишь все наперед.
— Глупец ты, полицмейстер, — осуждающе качает головой цыганка. — Вот это я ясно вижу.
Она ухмыляется, а я тихо выдыхаю, выпуская раздражение напополам со злостью.
Начавшуюся перепалку прерывает Наари, вновь захватывая внимание гадалки:
— А что насчет энергии? Могу я сама восполнить источник?
— Не уверена. Здесь все слабое, не такое, как в твоем мире. Можешь пытаться, но это то же самое, что и вилкой суп есть. То, что ты не чувствуешь нашу энергию, говорит о том, что ты чужачка, и этот мир не готов принять тебя. Может, стоит дать ему время привыкнуть к тебе?
— У меня нет времени, — произносит в ответ Наари — так холодно и жестко, что у меня меж лопаток волна дрожи пробегает. В такие моменты в ней видится настоящий начальник. В ее случае — вождь.
— Хотела бы я облегчить твои терзания… Да только не вижу ничего, что находится там — за гранью моего мира. Но раз ты сама находишься здесь, я могу увидеть твою судьбу, а не судьбу твоего народа. Дай руку, голубка… Не бойся.
Наари протягивает ей руку, а я с трудом подавляю желание отвести ее как можно дальше от этого места. И от женщины, что так пристально вглядывается в линии на ее ладони. Пусть Наари и отнеслась к ней с доверием, я же так поступить не могу. Но молчу. Только поглядываю и внимательно слушаю, готовый в любой момент дернуть непутевую амазонку на себя.
— Гм… Линия судьбы прерывается, разделена на две части. То, что должно было случиться, уже произошло — ты пришла из другого мира, как и было предписано. Но… вторая полоса очень короткая. Не могу сказать, что бы это значило на самом деле: скорую смерть или же быстрое возвращение…
Я вижу, как Наари задерживает дыхание. Да и у меня сердце вздрагивает, бьется тревожно и нервно. Раньше у меня не хватило бы смелости узнать о своей судьбе. Лучше уж жить в неведении, чем бороться с неизбежным, гнаться за тем, что недоступно. Так я считал. Теперь же…
Теперь мне безумно хочется узнать, как сильно повлияет на мою жизнь девушка из другого мира.
— Ты сильная, — задумчиво продолжает цыганка, проводя ноготком по одной из линий. — Духом сильна. Как отец, похоже… И настолько же жестока. Пусть и чувствуешь себя слабой, но ты остаешься той, кем была в своем мире. Будь бдительна, не теряй эти качества. Иначе в итоге познаешь много горя. Линия сердца разрывается… Видишь? Либо ранят, либо ранишь себя сама. В любом случае это может привести к отчаянию.